Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями

В два часа ночи на 30 июля С. Сазонов сообщает русским представителям за границей « о вероятной неизбежности войны ». Великобритания ведет наблюдение за германским побережьем, Франция и Германия развертывают вдоль границы войска прикрытия.

Тридцать первое июля. Всеобщая мобилизация в России, Германии, Бельгии. Германия в 16.00 объявляет « положение, угрожающее войной », и предъявляет России ультиматум. На следующий день, 1 августа, в 17.00 Германия объявляет войну России, [27]а в 19.00 оккупирует Люксембург, железнодорожный узел которого имел важное значение для быстрейшего сосредоточения немецкой армии на западе .

К трагедии примешивается фарс: политическая конфигурация конфликта ни в коей мере не соответствует предвоенным расчетам Генеральных штабов. В результате 2-я австрийская армия Бен-Ермоли двигается на юг против Сербии, хотя уже очевидна негативная позиция России, и армию нужно срочно возвращать в Галицию. Но сделать это нельзя – раз армия уже погружена, ее нужно перевезти до пунктов назначения, там разгрузить – и только после этого снова посадить по вагонам. Еще веселее ситуация в Германии – объявлена война на востоке, а войска в соответствии с планом Шлиффена бодро перевозятся на запад. Германия ждет, что Франция, выполняя союзнический долг по отношению к России, объявит рейху войну, а Франция, вполне понимая затруднительное положение младшего Мольтке и кайзера, этой услуги упорно не оказывает. Британия уже начала военные действия, но решения на войну палата общин еще не приняла. И очень может быть, что и не примет: значительная часть либералов категорически против вступления в войну, и от парламентского кризиса страну удерживает случайный факт – ее возглавляет либеральное правительство . Еще более резко выступают против войны банкиры. К счастью, 31 июля приходится на пятницу, и Г. Асквит быстро организует банковские каникулы.

Г. Асквит зависит от позиции Д. Ллойд-Джорджа, тогда министра финансов, с именем которого были связаны крупнейшие успехи либеральной партии предыдущего десятилетия. Премьер-министр обращается к нему: «Вы же понимаете, что Великобритания должна выполнить свои союзнические обязательства?»

«Понимаю. Но у меня есть обязательства перед избирателями. Они не поймут, почему английские солдаты должны будут умирать ради защиты Сербии и России».

«А если Германия вторгнется в Бельгию, нейтральный статус которой гарантирован всеми великими европейскими странами, в том числе и нами?»

«Тогда – совсем другое дело».

«Думаю, мы можем смело положиться на немцев».

В 19.00 2 августа, в воскресенье, Германия предъявляет Бельгии ультиматум. Очень странный документ, суть которого сводится к тому, что немцам не нужна Бельгия, нужны только ее мосты и дороги, что она обязательно уйдет с ее территории после войны и что она Бельгию даже наградит французской территорией (последнее германский посол в Брюсселе под свою ответственность вычеркнул – попахивало предложением взятки).

«За кого они меня принимают?» – резко сказал король Альберт и приказал немедленно взорвать мосты через Маас.

Это повлекло за собой некоторый сбой в германском плане развертывания. Впрочем, Шлиффен предвидел подобную возможность.

Теперь Германия считала, что сделала все от нее зависящее, поэтому во всем виноваты Россия и Бельгия. И Франция, которая никак не хотела объявлять ей войну, несмотря на умоляющие телеграммы из Петербурга, где всерьез опасались, что России придется в одиночку воевать с Германией и Австро-Венгрией (а войска-то большей частью идут на юг: задействован «План А», а не «План Г»).

Тогда Германия организовала еще один ультиматум, обвинив Францию в бомбардировке ее городов (видимо, одноместными бипланами «Блерио»). Французы очень удивились и ультиматум отклонили. Немцы, наконец, объявили войну Франции, и с этого момента фарс окончательно закончился, уступив место общеевропейской трагедии.

Четвертого августа в 8.02 германские войска перешли бельгийскую границу. Великобритания ответила ультиматумом, потребовав « немедленно восстановить нейтралитет Бельгии ». Барбара Такман ехидно замечает, что это эквивалентно требованию к насильнику восстановить нарушенную им девственность.

В 10.00 утра в Средиземном море встречается германский крейсерский отряд В. Сушона («Гебен» и «Бреслау») и английские линейные крейсера. Огонь не открыт, так как война не объявлена, хотя командующий английским соединением получил известие из Лондона о том, что она неминуема. В течение дня Черчилль приказывает атаковать немецкие корабли « при проявлении малейших признаков агрессии против французского судоходства », но британский совет министров отклоняет этот приказ.

В 23.00 (по Гринвичу) срок английского ультиматума, на который немцы так и не ответили, официально истек, и Великобритания объявила войну Германии. В 23.20 все британские военные корабли оповещены о начале военных действий.

«– Простите, я с точки зрения узкоисследовательской: вам точно известны причины войны?

– Н-нет…

– И мне нет. Помимо братьев-славян и креста на Святой Софии, причины эти известны досконально только людям, стоящим у государственного кормила. А кто у этого кормила стоит – двор ли, парламент ли, – смею заверить, один черт » (Л. Соболев. «Капитальный ремонт»).

Когда закончился суд над группой Г. Принципа, война шла уже почти два месяца, и Австро-Венгрия успела проиграть ее решающую битву. Приговор был вынесен и оглашен 28 октября 1914 года.

Г. Принцип, как несовершеннолетний, не мог быть казнен, получил 20 лет тюрьмы и умер в заключении 28 апреля 1918 года от туберкулеза, три его сообщника Илич, Кубрилович, Йованович были повешены, ряд членов «Младой Боснии» получили разные сроки тюремного заключения, сама организация была запрещена. В приговоре было указано, что « Народная оборона» и военные чины Королевства Сербия причастны к шпионажу ».

В 1917 году, когда, по В. Ленину, произошел переход от империалистической войны к империалистическому миру , Сербия начала прятать концы в воду. Димитриевич и трое его соратников были расстреляны, Танкосич к этому времени очень удачно для Сербии погиб в бою.

В честь Гаврилы Принципа названа улица в Белграде, а также в городах Ниш и Бар (Черногория). В июне 2014 года ему был поставлен памятник. На открытии памятника Милорад Додик, президент республики Сербской в составе Боснии и Герцеговины заявил, что « сербы гордятся предками, боровшимися за сохранение своей идентичности », хотя очень сомнительно, что это слово – «идентичность» знал Г. Принцип или даже Д. Димитриевич.