Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

Но вернемся к тому, с чего начиналась четвертая часть этой книги. Так вот, никакой загадки призрачного бандитизма не существует, потому что бандитизм давно перестал быть призраком. Однако существуют чрезвычайно влиятельные силы, заинтересованные либо в недооценке состояния организованной преступности в России, либо в оценке примитивной. Грустно осознавать, что весьма высокие должностные лица, как правило, воспринимают организованную преступность как просто рэкет, а глав преступных сообществ считают всего-навсего главными рэкетирами. Отсюда и убожество программ по борьбе с организованной преступностью, предложенных большинством, подавляющим большинством депутатов Государственной думы. Как могло получиться, что в проекте новой Конституции намного больше места было уделено правам задержанных милицией — то есть потенциальных преступников, чем правам жертв? Предложить ограничить задержание граждан без ареста с 72 часов до 48 мог только человек, совершенно незнакомый с элементарной оперативно-следственной практикой, либо… За 48 часов просто физически не успеть оформить все необходимые бумаги и провести все положенные мероприятия. А если задержанный без документов бандит откажется помочь идентифицировать свою личность под предлогом того, что он, скажем, зулус, и требует переводчика? Тогда его смело можно выпускать сразу, за двое суток сделать все необходимое не сумеет даже Штирлиц.

В обществе еще не сложились условия для нормального противостояния организованной преступности — прежде всего потому, что еще не сформировался средний класс — гарант стабильности в любом государстве, а прослойка между элитой и люмпенами — это пока еще очень тонкий, почти пограничный слой… Да, за последние десять-пятнадцать лет в нашей стране стало на порядок больше действительно богатых (и очень богатых) людей. Но с другой стороны — количество бедных до сих пор превышает их число в несколько порядков. А между ними — тоненькая прослоечка так называемого среднего класса, на который наше правительство возлагает большие надежды, однако мало что реально делает для того, чтобы эта самая прослоечка стала потолще. Меня, признаться, всегда удивлял тот факт, что все эти наши политологи, экономисты и прочая отчего-то постоянно внушают нам следующую мысль: средний класс в основной массе своей должен быть представлен людьми, занятыми в сфере малого и среднего бизнеса. Между тем, скажем в Европе, средний класс — это сословие высокопоставленных служащих: врачи, учителя, полицейские, те же журналисты. У нас же в стране сегодня журналист, если он не трудится на ниве черного пиара, — это голь и рвань перекатная. О «полицейских», учителях и врачах просто скромно умолчу — ассоциации напрашиваются самые неприличные. Мое личное убеждение: вот когда именно эти категории людей станут средним классом, тогда лишь все у нас наладится и пойдет нормально…

Дожить до рассвета…

Тьма криминального беспредела накрыла нашу землю. Ее не надо бояться, нужно просто спокойно и холодно сказать себе, что это так. Страх и истерика, а также самообман ничего не дадут; кроме того, по законам природы, чем больше сгущается тьма, тем скорее и неизбежнее наступит рассвет. Вот и нужно готовиться к этому рассвету — держаться, как держатся десантники в окружении, беречь патроны, товарищей и себя и ждать подхода основных сил, удерживая занятые рубежи. Это очень важно сейчас для всех порядочных людей. Важно сохранить себя, свою честь и свой потенциал, не скатиться в болото отчаяния, не продать свою душу, не спиться от тоски и боли, не отупеть и не превратиться в разваливающийся от безволия и жалости к самому себе кусок дерьма. В общем, нужно сжать зубы и выжить. Это не так легко, но и не невозможно. Нужно просто дожить до рассвета…

Дожить до рассвета…

Возможно, кто-то сегодня сочтет эту фразу чересчур пафосной и, пожалуй, в чем-то будет прав. Признаться, я и сам где-то считаю, что в документальной книге пафос выглядит не совсем уместно. И все же…

В данном случае следует вспомнить, что это было за время — Петербург образца начала 1990-х. Время абсолютного отчаяния и неверия у подавляющего большинства простых людей. В домах, на работе, на улицах — везде сотни напуганных глаз, в которых читался один вопрос: как быть, как жить дальше?

Мрачные времена. Люди боялись вечером выходить на улицы, боялись выезжать в город на своих несчастных «москвичах» и «копейках». Был страх от того, что ты можешь случайно чиркануть крыло бандитского «мерина» (или он «случайно» чирканет тебя), и на этом твоя жизнь… закончится. Если из этого «мерина» выйдут два добродушных бандита и просто сломают тебе два пальца, увидев, что взять с тебя нечего, считалось, что тебе здорово повезло. Если ты торгуешь в палатке, у тебя могли забрать весь товар (естественно, не заплатив за него). Если ты пришел в кафе с красивой девушкой, ее могли силой забрать и увезти с собой. Если ты сидишь за рулем автомашины, тебя могли просто выкинуть из нее, чтобы просто съездить куда-то по своим делам. Вот такие это были времена… Я и сам в ту пору постоянно держал в салоне своей «Нивы» дубину (ножку от стола) и даже, помнится, несколько раз попадал в ситуации, близкие к тому, чтобы использовать ее по прямому назначению в качестве ударно-дробящего оружия. Кстати, и сами бандиты постоянно таскали тогда с собой волыны, а спроси любого — зачем ему оружие? Он недоуменно пожмет плечами: «А как я без тэтэхи?» В кабак, на дискотеку, на стрелку, в баню — без ТТ как без штанов. Потому что стрельбу тогда могли начать совершенно по любому поводу: кто-то что-то сказал, посмотрел не так… Всё, понеслась душа в рай. Вот такие это были времена…

Дожить до рассвета…

В свое время над этой фразой очень потешался дядя Слава Кирпичев. Сидя в «Крестах», он даже обменивался с сотоварищами рисуночками-карикатурками, на которых изображался ваш покорный слуга с пулеметом-авторучкой наперевес, отбивающийся от бандитов «в ожидании рассвета». Правда, сам-то Кирпичев дожил лишь до 1996 года. Да и вообще, среди персонажей-упырей «Бандитского Петербурга» сегодня гораздо больше покойников, чем живых. Но тогда эти строчки их страшно веселили и забавляли.

Впрочем, у простых, нормальных людей была совершенно обратная реакция. В своих письмах, в разговорах со мной они часто почему-то вспоминали именно эти строчки как наиболее зацепившие, тронувшие за душу. Возможно, из-за того, что в них все же были вера и надежда на то, что рассвет все-таки придет, а жизнь все-таки наладится. Именно веры и надежды в те времена нам всем так не хватало.

Лето 1992 — зима 1994 гг., лето 2003 г., осень 2008 г., лето 2012 г.