Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

При этом совершенно неправильно было бы рассуждать: кто важнее, кто главнее — боевики или экономисты? Государство в государстве — это как человеческий организм, в котором все взаимосвязано, и кто скажет, что в нем важнее — мозг, печень или сердце?

Де-факто это государство в государстве уже признано — и не только бизнесменами, сталкивающимися с ним в своей деятельности постоянно. Например, газета «Известия» в 1993 году прямо заявила: «Мафия — бессмертна… Однако живучесть криминальных структур вовсе не означает, что с ними нельзя бороться либо ограничивать их деятельность путем разумных компромиссов…» Каково?! Бороться или, если борьба не получается, идти на «разумные компромиссы»… И далее, в том же номере «Известий», об опыте первых переговоров с мафией рассказывает государственный чиновник — полковник милиции, начальник государственно-правового управления мэрии Москвы Сергей Донцов: «Милые, интеллигентные люди. Как я узнал — воры в законе… Мне дали понять, совершенно четко… что никто не позволит просто так впустить на Данилевский рынок какую-то новую структуру, не спросив разрешения… Возникли и условия: …возмещение легальных расходов, которые понесла легальная структура, арендовавшая рынок ранее… Сумма оказалась солидной, но не устрашающей…» А далее господин Донцов и вовсе высказал идею создания специальных (пусть секретных!) нормативных актов по переговорам государства (в лице сотрудников правоохранительных органов) с организованной преступностью…{ Впоследствии еще дальше пошел до сих пор горячо любимый некоторой частью нашего электората политик-шоумен Владимир Вольфович Жириновский. В 1999 году в интервью немецкой газете «Берлинер цайтунг», комментируя решение выставить свою кандидатуру на губернаторских выборах в Ленинградской области (к счастью для местных жителей, этого не произошло), он, в частности, сообщил, что ради достижения своих целей готов «вступить в союз с мафией». Жириновский мотивировал это тем, что с братвой лучше договориться, чем воевать. (Раз уж влияние криминальных структур на политическую жизнь России столь велико!) Таким образом, мудрый Владимир Вольфович сделал не менее мудрый вывод: если не можешь победить, присоединяйся! Впрочем, от лидера партии, которая щедро торговала местами в Государственной думе, трудно было ожидать чего-то другого…} Ну да справедливости ради отметим, что далеко не все работники правоохранительных органов разделили позицию господина Донцова. Некоторые посчитали ее просто предательством…

М-да… Комментировать тут, собственно, нечего. Тем более что в политике всегда было важно создать прецедент, посмотреть на вызванную реакцию, а потом возвести прецедент в ранг закона. К слову, нечто подобное происходило и несколько лет спустя, в частности при обсуждении вопроса о возможности репатриации капиталов, незаконно вывезенных за границу. Отдельные наши политические деятели начали прощупывать эту тему довольно давно, ну а в 1997 году президент России Борис Ельцин, выступая на заседании Совета Федерации, публично заявил, что для тех, кто незаконно держит капитал за границей, может быть объявлена экономическая амнистия. С тех пор жаркие споры, посвященные амнистии капиталов, не утихали. Одни открыто поддерживали эту идею, другие категорически отвергали. Между тем летом 2002 года на очередном съезде Торгово-промышленной палаты другой российский президент, господин Путин, недвусмысленно дал понять, что является сторонником экономической амнистии, заявив: «Государство не должно хватать всех за рукав, спрашивая, откуда эти средства взялись, если само в свое время не смогло создать нормальных условий для инвестиций».

В принципе глав государства понять можно — стране как воздух нужны инвестиции для пополнения бюджета, на развитие экономики. Не будучи специалистом в области финансов и слабо разбираясь в макроэкономических процессах, мне трудно оценить, насколько высоким может быть экономический эффект от принятия закона о легализации капиталов, вывезенных за границу. Однако, как и любому здравомыслящему человеку, мне понятно, что происхождение подавляющего большинства этих капиталов сопровождалось деятельностью, которая в том числе довольно подробно описана в особенной части Уголовного кодекса РФ. Причем в данном случае речь идет не только о банальном уклонении от уплаты налогов, но и еще о целом букете других преступлений (включая и тяжкие). По логике вещей получается, что автоматически с амнистией капиталов должна наступить и амнистия этих деяний. Только не совсем понятно, как это будет соотноситься с членством России в международной группе «Эгмонт» — аналоге Интерпола, созданном для координации усилий в борьбе с отмыванием незаконных доходов? Между тем в США, на которые нас постоянно призывают ориентироваться, от подобной идеи, как ни странно, отказались. Специально проведенное исследование показало, что первоначальный прирост налоговых платежей при амнистии капитала в дальнейшем снивелируется, а затем и вовсе приведет к уменьшению поступлений в федеральную казну в результате снижения добросовестности американских налогоплательщиков. К тому же это вызвало бы недовольство той части из них, которая честно платит налоги и никакими противоправными действиями не занимается.

Итак: прецедент был создан. Так стоит ли теперь обывателю удивляться тому, что результаты борьбы с организованной преступностью ограничиваются «вязанием» рядовых бандитов? Хорошо еще — вяжут пока… Весной 1994 года один крупнейший российский политический и государственный деятель (профессор права, между прочим) договорился до того, что предложил бороться с организованными преступниками с помощью отключения в их квартирах света, воды и газа… Чтобы жилось им, гадам, не сладко! Странно, что до сих пор никто еще не предложил гадить по углам в мафиозных квартирах, скрытно в них проникая…

Такие вот заявления государственных деятелей — нечто новое, это расписка в собственном бессилии. Государство может изучать криминальные структуры, внедрять в них своих людей, но оно ни в коем случае не должно ставить представителей преступных сообществ с собой на одну доску.{ Однако, изучая криминальные структуры и внедряясь в них, не стоит впадать в крайности. Например, в такие, которые в июле 2002 года озвучил на совещании-семинаре в Главном управлении МВД России по Центральному федеральному округу министр внутренних дел Борис Грызлов. По словам министра, он получал доклады о том, что преступные сообщества находятся под контролем правоохранительных органов, однако, по его мнению, одного контроля недостаточно — «их надо разобщать и ликвидировать». Мысль вполне здравая, однако для ее воплощения господин Грызлов предложил совершенно нетривиальный ход, а именно: за деятельностью каждой такой группы закрепить конкретного сотрудника криминальной милиции, с которого затем можно будет спрашивать о практических результатах правоохранительной работы. Интересно было бы посмотреть на этого несчастного опера, которого будут иметь по полной программе за любой бардак во вверенном ему криминальном подразделении.} Иначе преступное государство подомнет под себя официальное — потому что стремление к власти безгранично, и все «разумные компромиссы» рассматриваются преступными авторитетами лишь как временные акты… Курочка, как известно, клюет по зернышку.