Василий Аксенов - «Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)

Интересно, что параллельно с вдохновенными строками высокой и жаркой любви в этой среде возник и жанр, так сказать, «безнравственной» пародии, что характерно для карнавала, когда наиболее сакральные темы временами становятся предметом безудержного и вызывающего веселья. Стихи Баркова и шалости Пушкина, вроде нашумевшей «Гавриилиады», развеивали хмарь «звериной серьезности» имперских столиц.

Интересно, что эта «безнравственность» в виде высокой метафоры проникала и на страницы открытой литературы. Достаточно вспомнить хотя бы гоголевских красоток, превращающихся в кошек и обратно, или ведьму из «Вия», которую Хома Брут загнал опять же до превращения в неслыханную умирающую красавицу. Не говоря уже о шедевральном «Носе», милостивые государи, не говоря уже о нем.

Вспоминая о российском «плейбойстве» прошлого века, нельзя, конечно, обойти стороной цыганский табор. Байронический герой, особенно в провинциальных гарнизонах, грезил экзотикой, югом, гомерическими страстями, в то время как повседневная жизнь предлагала ему хмурое небо, тоскливые лики начальников и подчиненных, набор зажеванных фраз и свод тошнотворных правил. И вдруг появлялась сама экзотика в виде толпы столь необычных смуглых людей, веселых плутов, существ совсем иного ритма, если вообще можно говорить о ритме в контексте российской бытовщины. Что бы мы делали без цыган, хотел бы я знать, без всех этих «троек с бубенцами», «лунных ночей», «подруг семиструнных», без трясущихся в танце голых плечей, смуглых рук с бубном над головой, без цыганской синкопы, когда медлительная величальная вдруг взрывается бешеным ритмом апофеоза жизни? Странное живучее бродячее племя, само Провидение послало тебя на Север, чтобы развеять «поросячье ненастье» бесконечных равнин: так сказал бы и сам Гоголь. Недаром враги человечества хотели извести не только евреев, но и цыган.

И на протяжении всех поколений девятнадцатого века другом цыган был молодой российский байронит, тот, кто нередко служил в гусарах, а потому, даже и не служа, именовался «гусар». В каком-то, и даже весьма определенном, смысле это слово в те времена было аналогом современному «плейбою». Даже ведь и глагол был произведен – «гусарствовать», то есть «плейбойствовать». Был в нем, конечно, и иронический оттенок, но ведь и «плейбой» немыслим без самоиронии. Ирония эта, однако, нисколько не умаляла одно понятие, основательно забытое в наше время, понятие мужской чести. При всем его игровом, но не игривом, наклонении «гусара» отличает рыцарское отношение к женщине как к объекту своего постоянного внимания. И вот теперь мы подходим к уникальнейшему периоду нашей истории, десятилетиям наивысшей российской европеизации, к так называемому «серебряному веку». Здесь перед нами предстает галерея «плейбоев» совсем нового, почти современного типа, ранних авиаторов, Those Magnificent Men with Flying Machines [832], кожаные куртки и шлемы с большими очками, длинные шарфы и клетчатые брюки. Эти люди жили почти уже на западную ногу среди коммерческих реклам, предлагавших почти те же товары, что и современный Playboy: табак, крепкие напитки в красивых бутылках, одеколон, обувь охотничьего типа и «штиблеты», предохранительные средства, афродизиак, автомобильные шины, английские костюмы и Le Ваr Américain.

Как-то, я помню, для кинодела просматривал «Синий журнал» 1913 года и натолкнулся на замечательную фотографию во всю страницу. На этажерочке «фармана» сидит красивая петербуржка в новомодных «юбко-штанах», Текст гласит: «Новая одежда, жюп-кюлот! Очень удобно для полета на аэро!» Легко можно было себе представить эту героиню обнаженной. Тоже очень удобно для полета на аэро, особенно над Россией.

После всего сказанного можно сделать парадоксальное предположение, что Матушка-Русь давно уже созрела для Playboy. Юноши пятидесятых годов, к которым принадлежал и ваш покорный слуга, почти немедленно узнали о возникновении этого журнала в стране закатной золотой пыли, в Соединенных Штатах Америки. Любопытно, что замечательное начинание Хью Хефнера совпало с одной из главных дат в современной истории России, а именно с неожиданной в контексте космогонии кончиной Сталина Иосифа Виссарионовича. Новая эра двадцатого века провозглашала: «Тиран умер, да здравствует Playboy!»

Закованные «железным занавесом» стиляги Москвы и Питера, юный народ с напомаженными башками, в узких брюках и огромных башмаках были, по сути дела, готовой аудиторией народившегося в 1953 году журнала. Не видя еще ни одного номера, они обсуждали эту новость, просочившуюся по волнам эфира. Всегда в ту пору меня поражали западная тяга и упорство наших «всезнаек», и до сих пор с теплым чувством я вспоминаю тогдашние наивные восторги и лужи российского невежества, в которых фигурально и буквально разъезжались наши ноги.

Совсем недавно из американского художественного фильма я узнал, что в нацистской Германии конца тридцатых годов существовало похожее молодежное движение, называвшееся «swing kids». Вдруг среди гитлеровской свистопляски молодежь стала увлекаться модами лондонской Пикадилли и американским джазом. Идеологическая власть взбесилась. Удивительно, как много оказалось похожего между фашистским Гамбургом и советским Ленинградом. Биг-бэнд, исполняющий джиттербарг, переходил на венский вальс при появлении народной дружины, то бишь патруля гитлерюгенд. На пластинку с именем Дюка Эллингтона наклеивалась для маскировки этикетка саксонских народных танцев. Дружинники избивали прозападных юнцов. В конце фильма юнцы, подняв руки в арийском приветствии, вместо ожидаемого «Хайль Гитлер!» провозглашают «Хайль свинг!».

Журнал Playboy – это институт эпохи свинга, ему уже 42 года. Можно только поражаться, как за такой долгий срок он не растерял своих изначальных свойств «натурального продукта». Еще больше можно поражаться тому, что он до сих пор не утратил своего места в современном мире, напротив, постоянно укрепляясь, захватывает теперь все большие территории к востоку от рухнувшей Берлинской стены, а впереди еще Корейская Народно-Демократическая Республика. Еще один удивительный аспект этого издания состоит в том, что при всем гигантском размахе плейбойской индустрии она все еще сохранила традиции индивидуального подхода к клиенту, о чем было сказано в самом начале этой статьи.

Playboy породил огромное количество подражателей, которые, разумеется, пошли гораздо дальше в смысле употребления обнаженной Playboy, и злоупотребления ею. Что касается создателей и активных авторов Playboy, они всегда гордились тем, что их никто и никогда не смог всерьез обвинить в похабщине. Плейбойский «зайчик», bunny, никогда не чувствовал себя проституткой. Апеллируя к девушке, журнал, как в своих текстах, так и в визуальном материале, предлагает ей совместную отру, иногда романтического толка, иногда нечто, напоминающее возню котят.