Андрей Кокорев - Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

28 октября оказался самым тяжелым днем для Военно-революционного комитета. Отрезанный от рабочих окраин, лишенный телефонной связи, он фактически превратился в штаб без армии. Наступил момент, когда в ВРК начали жечь документы, и по районам были разосланы специальные агенты для организации запасных командных пунктов. Среди руководителей восстания отсутствовало единство. Одни из них предлагали для подъема духа революционных войск начать наступление на Кремль. Другие, ссылаясь на усталость войск и отсутствие подкреплений, отвергали всякую возможность ведения активных действий. Буквально в последний момент успокоение было внесено посланцами из районных ВРК, которые, рискуя жизнью, доставили обнадеживающие сведения о непрерывно растущей численности отрядов Красной гвардии и планы наступления на юнкеров.

Баррикады на Остоженке. Октябрь 1917 г.

Воскресным утром 29 октября революционные войска пошли на штурм. Целый день шли упорные бои. Позиции защитников Временного правительства были оборудованы по всем правилам военной науки: вырытые в полный рост траншеи были оборудованы ходами сообщений и полевым телефоном. Рабочие укрывались за баррикадами, зачастую применяя для их строительства кипы хлопка и шерсти, реквизированные на ткацких фабриках. Обе воюющие стороны сражались, широко применяя тактику городских партизан: быстрое перемещение небольших боевых групп через подъезды и проходные дворы, обстрел противника с крыш и чердаков.

Молодой красногвардеец С. Д. Носов вспоминал о своем первом выходе на линию огня: «В штабе нам выдали по 7 штук патронов на каждого, по куску черного хлеба и сахар. На вопрос: “Почему мало патронов”, нам ответили: “На баррикадах патронов хватает”. Уже стало темнеть, когда перед нами поднялся на стуле один товарищ, вооруженный двумя револьверами и бомбой, и рассказал, что мы должны делать, куда направляться. Я было позавидовал ему, что он в штабе и так хорошо вооружен. Но посмотрев на свое вооружение – берданку, револьвер и неизменный тесак, я успокоился.

В сопровождении одного товарища мы пошли к Крымскому мосту. Было темно, моросил дождь. У моста нас остановили, проверили пропуск. По другую сторону моста нас снова проверили. Мы пошли дальше и остановились у здания, где сейчас находится Институт красной профессуры. Отсюда нас вывели на Остоженку, где грохотали залпы. Зыканье пуль наводило на нас страх. Мысли путались, ноги подкашивались, бросало в пот, хотя было сыро и холодно. Захотелось повидать отца, рассказать ему обо всем, затем оформилось одно желание: “Пусть лучше сильно ранят, лишь бы остаться живым”.

Нам приказали двигаться к центру Остоженки, пригнувшись, поодиночке, идя вдоль заборов и стен домов. Чем дальше двигались вперед, тем чаще визжали пули. Чувство страха проходило.

Чердак, откуда стреляли юнкера, был нашей первой целью. Команда: “Взвод, огонь!” – и беспорядочно загрохотали выстрелы. Плотно прижав берданку к плечу, я прицелился, закрыл глаза и выстрелил. Это было первый раз в моей жизни, до этого я никогда не стрелял. Раздался недовольный окрик командира: “Надо всем сразу, заряжайте!” Притаив дыхание, я торопливо всунул в затвор еще один патрон и, ожидая новой команды, дрожащими руками прижимал берданку к плечу. “Взвод, огонь!” Новый залп вышел гораздо стройней. “Вот так”, – произнес командир. Мы дали еще несколько залпов в ту же цель. (…)

Мы обыскали все квартиры, заняли внизу одну из них, где отдыхали около часа. Сменившие же нас товарищи заняли нашу позицию. Так мы дрались до утра: час стреляли, час отдыхали. Все это стало привычно, и ко мне больше не возвращались трусливые мысли: стрелял я уже, не закрывая глаз».

Судя по мемуарам многих участников восстания, война «по сменам» была хорошо налажена в революционных войсках. В Совете на Тверской практиковалась такая система: в комнаты, где отдыхали солдаты, приходил посланец с позиций и вызывал добровольцев на тот или другой боевой участок. Иногда желающих оказывалось больше, чем надо, иногда – не находилось совсем.

К. Юон. Офицерская застава.

Иллюстрация к повести А. С. Яковлева «Октябрь»

В стане контрреволюционеров, судя по рассказам участников боев, положение с людскими резервами было гораздо хуже. Командованию приходилось для затыкания брешей посылать в бой толком не отдохнувших людей. Характерный эпизод описан С. Я. Эфроном:

«У меня после двух бессонных ночей глаза слипаются. Сажусь на приступенке у дверей какого-то банка и мгновенно засыпаю. Кто-то осторожно теребит за плечо. Открываю глаза – передо мною бородатое лицо швейцара.

– Господин офицер, не погнушайтесь зайти к нам чайку откушать. Видно, умаялись. Чаек-то подкрепит.

Благодарю бородача и захожу с ним в банк. Забегая вперед, ведет меня в свою комнату. Крошечная каморка вся увешана картинами. В центре – портрет Государя с Наследником.

Суетливая сухонькая женщина, верно жена, приносит сияющий, пузатый самовар.

– Милости просим, пожалуйста, садитесь. Господи, и лица-то на вас нет! Должно, страсть как замаялись. Вот вам стаканчик. Сахару, не взыщите, мало. И хлеба, простите, нет. Вот баранки. Баранок-то, слава Богу, закупили, жена догадалась, и жуем понемногу.

Жена швейцара молчит – лишь сокрушенно вздыхает, подперев щеку ладонью.

Обжигаясь, залпом выпиваю чай. Благодарю, прощаюсь. Швейцариха сует мне вязанку баранок:

– Своих товарищей угостите. Если время есть – пусть зайдут к нам обогреться, отдохнуть да чаю попить».

Такое гостеприимство со стороны москвичей испытали многие из защитников демократии. Вот свидетельство Л. Н. Трескина: «Продовольственный вопрос был также разрешен в положительном смысле. В течение семи дней население окружающих улиц само доставляло все, что только могло. Помню одну даму средних лет, госпожу А. Она буквально не покладая рук добывала продукты, принося их нам пудами, так что мы часто подкармливали юнкеров, находящихся в училище».

«Довольствие наше было налажено хорошо: нам присылали целые круги сыра, ящики консервов, шоколад, хлеб и пр., – отмечал А. Г. Невзоров. – Снабжали нас всем этим Офицерское экономическое общество, большие гастрономические магазины и также частные лица. Лично мне посчастливилось, так как на моем участке был ресторан “Мартьяныча”, в котором я часто бывал и раньше. Заведующий рестораном часто приглашал меня туда и вкусно кормил не только меня, но и наших юнкеров также».