Эдвард Радзинский - Александр II. Жизнь и смерть

Он был из тех, кто, по нашей версии, был вовлечен в этот заговор — убрать царя руками «Народной воли». Отсюда столь поражающее зна­ние подпольной России.

Но почему-то он решил изменить заговорщикам и спасти царя... Что с ним случилось потом? Почему он замолчал? Мы, к сожалению, можем только фантазировать...

Но сохранилась тетрадь начальника царского конвоя капитана К.Ф. Коха, где зафиксированы все маршруты Александра II. И путь царя не изменился после майского предупреждения Великого Лигера.

Видно, Александр II не поверил в серьезность этих писем.

НАКАНУНЕ МЕСЯЦА ГИБЕЛИ ЦЕЗАРЕЙ

Закачивался февраль месяц.

По традиции, установленной еще убиенным его прадедом Павлом I, каждое воскресенье император присутствовал на разводе караулов гвардии — в огромном Михайловском манеже, где могло разместиться несколько конных эскадронов. На разводе были также великие кня­зья, генерал-адъютанты свиты и послы (если они имели воинское зва­ние).

И в дни развода по всему маршруту движения императорской ка­реты теперь стояли полицейские, охранявшие его проезд, и... наблю­датели «Народной воли»!

Почти все участники грядущего убийства императора будут аресто­ваны и дадут показания.

Так что они сами расскажут об этом убийстве, которое до сих пор остается загадочным И мы увидим убийство глазами убийц.

ХРОНИКА УБИЙСТВА

К концу февраля подкоп в сырной лавке на Малой Садовой улице был уже закончен, оставалось заложить в подкоп мину. Определились и четыре добровольца, вызвавшиеся на роль метальщи­ков бомб, если царь поедет другой дорогой. Это были: студент Горного института мещанин Николай Рысаков (ему девятнадцатый год, по царским законам несовершеннолетний), студент Технологического института 24-летний поляк дворянин Игнатий Гриневицкий и молодые рабочие Тимофей Михайлов и Иван Емельянов.

...И вот уже вся четверка метальщиков собирается на нелегальной квартире.

Главный техник Кибальчич объясняет им устройства метательных снарядов... «Уходя, Кибальчич просил нас... не ходить в такие места, где можно быть арестованным.. — Обыкновенно в такие минуты аре­сты как-то возможнее, — пояснил он» (Н. Рысаков).

В конце января за решетку уже отправились Михайлов, Баранни­ков, Колодкевич.

В это время «делом» руководил Андрей Желябов, возглавивший после ареста Михайлова «Народную волю». И он понимал — арестовать мо­гут в любой день.

«..Я заметил в действиях своих товарищей некоторую лихорадоч­ность, что объяснялось тем, что начались частые и усиленные аресты, и Желябов сказал нам: — Нужно спешить» (Рысаков).

В конце февраля Желябов объявляет метальщикам: «Вы должны придти на конспиративную квартиру в воскресенье, 1 марта, чтобы получить снаряды и необходимые указания».

И метальщики понимают — убийство государя назначено на 1 мар­та. И скорее всего для них этот день будет последним днем свободы, скорее всего — жизни.

Однако больше Желябова они не увидели. На следующий день — 27 февраля вечером, к народовольцу Тригони, занимавшему комнату на Не­вском проспекте, явилась полиция и арестовала его и сидевшего у него Андрея Желябова. Богатырь не успел даже воспользоваться револьвером.

В тюрьме Желябов произнес насмешливую фразу: «Убьют нас, дру­гие будут... Народу нынче рождается много».

До покушения оставалось 2 дня.

Зимний дворец 28 февраля, утро.

Государь принял утром Лорис-Меликова и военного министра Милю­тина (их он принимал каждый день) и управляющего Азиатским департаментом Николая Гирса (его прочили на место министра иност­ранных дел вместо старика Горчакова).

Лорис-Меликов с торжеством докладывает царю об аресте Желя­бова и Тригони.

И позже государь говорит министру Д. Милютину: «Поздравьте меня вдвойне: Лорис мне возвестил, что последний заговорщик схвачен и что травить меня уже не будут!»

Вечером царь записал:

«28 февраля. В 11 часов доклады Милютина, Гирса, Лориса. Три важ­ных ареста: в том числе и Желябов».

Таковы были радостные итоги предпоследнего дня его жизни.

И тогда же 28 февраля на нелегальной квартире у Вознесенского моста собрались оставшиеся на свободе члены Исполнительного Комитета. В это время не было уже никого из прежнего руководства «Народ­ной воли». Все главные герои сидели в Петропавловской крепости. В организации царила полная растерянность. «И в довершение всего мы с ужасом узнали, что ни один из четырех метательных снарядов не готов. А завтра — 1 марта, воскресенье, и царь может поехать по Са­довой, где мина в подкоп до сих пор не заложена» (Вера Фигнер).

Вела заседание Софья Перовская. И маленькая молодая женщина берет на себя руководство растерянными мужчинами, членами столь могучего вчера Исполнительного Комитета. Соня верит — стоит убить царя и начнется народный бунт. И тогда свершится: сидящий в тюрь­ме Желябов будет спасен. Да, она хочет спасти любовника. Но прежде всего она хочет осуществить главную цель партии. Их маниакальную мечту — убить царя, чтобы началась революция.

Неукротимой верой, бешеной энергией Перовская заряжает поник­ших мужчин. Парадокс, улыбка истории! Воодушевленный любовью царь, готовящий великий поворот России, и против него — маленькая девушка, также воодушевленная любовью и тоже приготовившая ис­торический поворот...

И вообще на этом заседании (как не раз бывало в истории) самыми мужественными оказались женщины — Александра Корба, которая жаждет освободить Александра Михайлова, и Вера Фигнер, жаждав­шая освободить Россию...

После вдохновенной речи Перовской мужчины воспарили духом. «Взволнованные, мы были одушевлены одним чувством, одним настро­ением ...И все присутствовавшие заявили единогласно: «Действовать. Завтра во что бы то ни стало действовать!» Мина должна быть заложе­на. Бомбы должны быть к утру готовы» (Фигнер).

Была суббота около трех часов дня.

До покушения у них оставалось меньше суток.

С пяти часов вечера в квартире остались только снаряжавшие бомбы. Это были три народовольца-динамитчика, возглавляемые Кибаль­чичем, и Вера Фигнер.

До самого утра они трудились. Опаснейшая работа, особенно в такой спешке. Повторимся: очень часто чувствительные бомбы самовзрывались.

В.Н. Фигнер: «Уговорив измученную Софью Львовну (Перовскую) прилечь, чтобы собраться с силами для завтрашнего дня, я принялась за помощь работающим там, где им была нужна рука, хотя бы и нео­пытная: ...обрезывала купленные мной жестянки из-под керосина, слу­жившие оболочками снарядов. Всю ночь напролет у нас горели лампы, и пылал камин. В два часа я оставила товарищей, потому что мои услу­ги более не были нужны».