Алексей Рыков - Тесла против Гитлера и Сталина

Чем не описание ощущений ясновидящего или путешествующего в астральном мире. Добавьте к этому такой факт. К двенадцати годам Никола Тесла постоянно практиковал самопожертвование и самоконтроль – парадоксальное сочетание, которое сопровождало его всю жизнь [38]. Отметим, что эти духовные практики популярны среди адептов мистики и оккультизма.

В 1874 году Никола Тесла заболел холерой и провел в постели девять месяцев [39]. Позднее он напишет в своей автобиографии:

«То, что мне пришлось испытать за время этой болезни, превосходит все, чему можно верить. Мое зрение и слух были экстраординарными всегда. Я мог отчетливо распознавать предметы на таком расстоянии, когда другие не видели и следа их. В детстве я несколько раз спасал от пожара дома наших соседей, услыхав легкое потрескивание, не нарушавшее их сон, и звал на помощь. В 1899 году, когда мне было уже за сорок, я проводил свои опыты в Колорадо и смог отчетливо слышать раскаты грома на расстоянии 550 миль. То есть мой слух был острее обычного во много раз, хотя в то время я был, так сказать, глух, как валун, по сравнению с остротой моего слуха в период нервного напряжения.

В Будапеште я мог слышать тиканье часов, находившихся за три комнаты от меня. Когда в моей комнате на стол садилась муха, это отзывалось в моем ухе сильным глухим звуком, словно падало тяжелое тело. Экипаж, проезжавший на расстоянии нескольких миль, вызывал дрожь, пронизывавшую все мое тело. От свистка паровоза за двадцать-тридцать миль от меня стул или скамья, где я сидел, начинали так сильно вибрировать, что боль была невыносимой. Земля у меня под ногами постоянно сотрясалась. Я вынужден был ставить кровать на резиновые подушки, чтобы хоть какое-то время отдохнуть по-настоящему. Возникавшие вблизи или вдалеке шумы, похожие на рычание, зачастую воспринимались как произнесенные слова, которые могли бы меня напугать, если бы я не умел раскладывать их на составные части. Когда солнечные полосы, периодически появлялись на моем пути, меня словно били по голове с такой силой, что я чувствовал себя оглушенным. Мне приходилось собирать всю силу воли, чтобы пройти под мостом или другим сооружением, так как я испытывал ужасающее давление на череп. В темное время я, подобно летучей мыши, мог обнаруживать объект на расстоянии двенадцати футов по особому ощущению – словно мой лоб покрывался мурашками. Частота моего пульса колебалась от нескольких до двухсот шестидесяти ударов, и все ткани тела были охвачены судорогами и дрожью, и переносить это было, наверно, труднее всего. Известный врач, ежедневно дававший мне большие дозы бромида калия, назвал мою болезнь единственной в своем роде и неизлечимой.

Впоследствии я всегда сожалел, что не был в то время под наблюдением физиологов и психологов. Я отчаянно цеплялся за жизнь, но потерял надежду на выздоровление. Мог ли тогда кто-нибудь поверить, что такая безнадежная телесная развалина когда-нибудь превратится в человека удивительной силы и стойкости, способного проработать тридцать восемь лет, почти без единого перерыва хотя бы на один день, и оставаться все еще сильным и бодрым и телом и душой? Именно это произошло со мной. Могучее желание жить и продолжать работу, а также помощь преданного друга, спортсмена, сотворили чудо. Ко мне вернулось здоровье, а с ним интеллектуальная мощь в схватке с той самой задачей, и я почти сожалел, что борьба окончилась быстро: у меня оставалось так много нерастраченной энергии. Когда я вникнул в эту задачу, дело уже не сводилось к тому, чтобы просто решить ее, как это обычно случается со всеми. Для меня это был священный обет, вопрос жизни и смерти. Я знал, что неудача повлечет за собой мою гибель. Теперь я чувствовал, что битва выиграна. Решение укрывалось в потаенных уголках мозга, но я все еще не мог извлечь его наружу.

В один из дней, который навсегда врезался в мою память, я наслаждался прогулкой с другом в городском парке и читал стихи. В те годы я знал наизусть целые книги – слово в слово. Одной из них был «Фауст» Гете. Заход солнца напомнил мне замечательные строчки.

Когда я произнес эти вдохновенные слова, в моем сознании, словно вспышка молнии, сверкнула мысль, и через мгновение открылась истина. Палкой я начертил на песке те схемы, которые шесть лет спустя представил в своем выступлении в Американском электротехническом институте, и мой спутник прекрасно разобрался в них. Образы, увиденные мной, были поразительно отчетливы и понятны – до такой степени, что я воспринимал их сотворенными из металла и камня, и я сказал ему: «Вот это мой двигатель. Посмотрите, как я поставил все с ног на голову. Не решаюсь описать свои чувства. Полагаю, что даже Пигмалион [40], увидевший, как его статуя оживает, не был взволнован с такой силой. Я бы отдал тысячу тайн природы, которые мог бы разгадать по счастливой случайности, за эту одну, которую вырвал у нее, несмотря ни на что, даже на угрозу моей собственной жизни».

Велимир Абрамович так описал последствия этого «озарения»:

«К своему удовольствию, Тесла замечал, что может отчетливо визуализировать свои открытия, даже не нуждаясь в экспериментах, моделях, чертежах. Так он развил свой новый метод материализации творческих концепций. Тесла очень ясно разграничивал идеи, которые встраиваются в мысль благодаря видениям, и те, что возникают путем гиперболизации (преувеличения).

«Момент, когда кто-то конструирует воображаемый прибор, связан с проблемой перехода от сырой идеи к практике. Поэтому любому сделанному таким образом открытию недостает деталей, и оно обычно неполноценно. <���…> Мой метод иной. Я не спешу с эмпирической проверкой. Когда появляется идея, я сразу начинаю ее дорабатывать в своем воображении: меняю конструкцию, усовершенствую и «включаю» прибор, чтобы он зажил у меня в голове. Мне совершенно все равно, подвергаю ли я тестированию свое изобретение в лаборатории или в уме. Даже успеваю заметить, если что-то мешает исправной работе. <���…> Подобным образом я в состоянии развить идею до совершенства, ни до чего не дотрагиваясь руками. Только тогда я придаю конкретный облик этому конечному продукту своего мозга. Все мои изобретения работали именно так. За двадцать лет не случилось ни одного исключения. <���…> Вряд ли существует научное открытие, которое можно предвидеть чисто математически, без визуализации. <���…> Внедрение в практику недоработанных, грубых идей – всегда потеря энергии и времени».

Изучая механизмы своей психической жизни, Тесла обнаружил, что ряд видений из «другой действительности» всегда находится в определенной связи с событиями из «настоящей действительности». Вскоре он обрел способность осознавать эту причинную связь. Ему стало понятно, к его удовлетворению, что любая его мысль есть результат воздействия внешних впечатлений. «Не только мысли, но и действия возникают тем же способом. Спустя некоторое время мне было совершенно ясно, что я – всего лишь своего рода «автомат», одаренный способностью двигаться, отвечающий на раздражение чувствительных органов и мыслей. Практически результатом этого умозаключения многие годы спустя было открытие телеавтоматического контроля, законы которого я, наконец, постиг, хотя и вынашивал их в себе еще раньше в виде неясных идей». [41]