Федор Раззаков - Гибель советского ТВ

Безумная любовь занимала все помыслы Познера, и на учебу у него просто не хватало ни времени, ни сил. В итоге он завалил два экзамена из трех да еще оказался замешан в политическом скандале – вместе с группой студентов осудил подавление советскими войсками венгерского восстания в 56-м году. Короче, Познера собирались исключать из МГУ, и перед ним уже реально маячила служба в армии (его хотели забрать на флот, где тогда служили по 5 лет). Был момент, когда он всерьез подумывал о том, чтобы навсегда уехать из Советского Союза. Особенно сильно эти мысли овладели им летом 57-го, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов и Познер встретился с американцами. Эта встреча мгновенно воскресила в его памяти те годы, когда он безмятежно жил в США, и мечта вернуться обратно в Америку овладела им с новой силой. Но судьбе было угодно рассудить все по-своему. Гуманные советские власти дали Познеру возможность исправиться и восстановили в университете. И весеннюю сессию он уже сдал на «отлично».

В 1958 годуПознер закончил МГУ. В том же году он женился на своей сверстнице и переехал жить в ее семью. А год спустя устроился на работу к известному поэту Самуилу Яковлевичу Маршаку. Почему к нему? Дело в том, что еще к четвертому курсу своей учебы в МГУ Познер понял, что наука – не для него. К тому времени он сильно увлекся переводами английской поэзии на русский язык. Поскольку после университета он получил свободное распределение, он решил всерьез заняться переводами. Далее послушаем самого В. Познера:

«Я для души переводил стихи. Случайно они попали к Самуилу Яковлевичу Маршаку. И вот в один прекрасный день мне позвонила его экономка Розалия Ивановна и сказала, что Маршак хотел бы со мной встретиться. Для меня это было равносильно приглашению к самому господу богу! Самуил Яковлевич отметил у меня некоторые способности и полное отсутствие техники перевода. И предложил стать его литсекретарем. На самом деле я был просто писарем, который отвечал на письма из Англии, Франции, Америки... А попутно учился: слушая его разговоры, стихи, рассуждения о литературе... Целых два года...

Самуил Яковлевич наконец одобрил четыре моих перевода. Обрадованный, я помчался с ними в журнал «Новый мир», а так как не очень-то рассчитывал на успех, прихватил еще четыре малоизвестных перевода Маршака. И все восемь подписал своим именем. А через неделю получил отказ: слабо, серо и т. п. «Как, все восемь?» – спросил я. Пришлось «саморазоблачиться». Эта история стала каким-то образом известна Маршаку. Он страшно рассердился. А моя задача была доказать ему, себе и редакторам: «А судьи кто?» Конечно, я схулиганил, но получил большое удовольствие. А Маршак меня в конце концов простил...»

В октябре 1961 годаПознер все же расстался с Маршаком и устроился работать в весьма престижное советское учреждение – Агентство печати «Новости». Практически сразу стал получать там весьма сносную зарплату: сначала 190 рублей, затем – 225 (когда работал в издательстве АПН). А уже спустя три с половиной года – в 1965 году– его назначили ответственным секретарем журнала «Совьет лайф» (он издавался в обмен на журнал «Америка»). Еще через два года Познер вступил в ряды КПСС, поскольку это открывало перед ним еще большие перспективы в плане карьерного роста. По его словам:

«В партию я вступил после серьезных раздумий. Думаю, что объясняется это отчасти моей биографией. Я думаю, что если бы я родился здесь, окончил бы школу, как все дети, стал бы октябренком, пионером, комсомольцем и так далее, то, учитывая время, я бы автоматом пошел в партию. Но поскольку я приехал в Советский Союз в сознательном возрасте, когда мне было 18 лет, то мое отношение ко всем этим вещам – и к комсомолу, и впоследствии к партии – было гораздо более осознанным. И когда в 28 лет я вышел из комсомола, то совсем не спешил вступать в партию.

Я думал, как мне быть. Ведь по своему нутру я человек общественный, политически активный. Было много разговоров. И решающим стал совет старого большевика, латышского стрелка Николая Яковлевича Тиллиба. Он сказал мне: «Володя, если ты хочешь что-то делать для того, чтобы действительность изменилась, и если ты считаешь, что у тебя хватит сил, то вступай в партию. Но имей в виду, что придется тебе непросто. Придется иногда и хитрить, и выполнять то, что кажется тебе несправедливым, но другого пути нет. В нашей стране добиться серьезных изменений, находясь вне партии, если только не призывать к перевороту и к очередной крови, невозможно».

Между тем, вступая в КПСС, Познер преследовал и вполне определенную личную цель – ему хотелось вновь побывать за рубежом. Дело в том, что все 15 лет своего пребывания в СССР он был невыездным и сильно от этого страдал. Человеку, который все детство и юность провел за границей, трудно было жить в условиях советской системы, да еще зная, что его больше никогда не выпустят за пределы страны. Но, став коммунистом, Познер мог рассчитывать на снисхождение. Вполне вероятно, так бы оно и произошло, если бы не чехословацкие события августа 1968 года. Речь идет о так называемой «бархатной революции» – о попытке чехословацких либералов пойти по пути капиталистических реформ, которые грозили в конечном итоге оторвать ЧССР от Восточного блока. Однако Кремль пресек эту попытку, подавив «бархатную революцию» с помощью оружия. Это вторжение вызвало гневную реакцию Запада, а также было осуждено либералами внутри самого СССР. Учитывая это, советские власти провели чистки в некоторых учреждениях, где влияние либералов было особенно велико (в том числе и в АПН). Под эту чистку попал и Познер, которому объявили что он... не является гражданином СССР.

Рассказывает В. Познер:

«В 68-м году я все-таки решил, что надо попытаться куда-нибудь поехать. В частности – во Францию. Потому что это моя родина, мой язык, моя мама. Но французы могли меня посадить, потому что я не отслужил во французской армии и не воевал в Алжире. Для французов – я был их гражданином, потому что по закону ребенок мужского пола, рожденный во Франции от французской матери, – француз. Что бы там ни было.

И вот для того чтобы поехать во Францию, мне надо было отказаться от французского гражданства. Я все справки получил. Осталась одна – что я гражданин Советского Союза. Но это же плевое дело! Я позвонил в консульский отдел МИДа СССР, тогда заведовал им товарищ Маленков. И он сказал: «Владимир Владимирович – это не проблема. Мы вам дадим такую справку через недельку». Проходит неделя – никакой справки, проходят десять дней – никакой справки. Через две недели я позвонил и услышал: «Вы знаете, Владимир Владимирович, мы вам такой справки дать не можем. Дело в том, что, строго говоря, вы не советский гражданин. Ведь вы до того, как приехать в Советский Союз, жили в ГДР, были вписаны в паспорт матери. Она была тогда французская гражданка. А когда исполнилось шестнадцать лет, вы что сделали?» Я говорю: «А что я сделал?» Он говорит: «Ваш отец повел вас в наше консульство, и вы попросили на словах советский паспорт, а так как вам шестнадцать лет, вам его дали. А не имели права. Неопытный был клерк. Вот если бы ваша мать к этому времени была советской гражданкой, тогда нет проблем. А так вам надо обращаться в Верховный Совет СССР с просьбой дать вам советское подданство».