Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Едва мы выгрузились на берег, как наш расторопный капитан распростился с нами и заспешил в обратный путь. На глазах изумленных ребятишек, сбежавшихся со всей деревни, катер сделал крутой разворот на месте и стрелой помчался вниз, по течению. Вскоре он исчез за поворотом. Привлеченные шумом мотора, к берегу потянулись и взрослые. Появление в этих краях водометного катера тогда было редкостью, и пропустить это зрелище никто не хотел.

На сердце стало немного тревожно... Вот они — «лесные жители». Как-то мы встретимся, найдем ли общий язык? Но опасения оказались совершенно напрасными. Узнав, что мы — «экспедиция», толпа радостно загудела, засияли приветливые улыбки на скуластых загорелых лицах. Крепкие рукопожатия, вперемешку русские и удэгейские слова, вопросы...

— А когда приедет Николай?

— А где Вера?

— А ваш дом как раз свободен, пошли туда!

Не дожидаюсь нашего согласия, гостеприимные хозяева уже тащили наши спальные мешки, баульные сумы и прочий скарб. И мы двигались с ними к какому-то дому. Только теперь я вспомнил, что в Бире два года назад базировалась партия Дальневосточной экспедиции, начальником которой был Николай Николаевич Погольский, а в прошлом году отсюда же отправлялась в маршруты партия Лени Алексеева. Местные жители сочли, что мы продолжаем эти же работы. В общем-то они были близки к истине, но вдаваться в детали сейчас было некогда. Нужно было торопиться с арендой лодок.

Председатель колхоза встретил меня радушно и с пониманием, но, разведя руками, сказал:

— Народу нет! Кто в леспромхозе до начала охоты работает, кто другими делами занят. Вот, может, согласится с вами пойти Василий Килиндюга. Завтра он с рыбалки должен приехать.

Вернувшись к своим товарищам, я застал их почти полностью освоившимися с новой обстановкой. Алексей Васильевич Скляренко, человек значительно старше нас по возрасту и весьма хозяйственный, уже распоряжался добровольными помощниками, заставляя их что-то перетаскивать и распаковывать. Сергей, прихвативший в экспедицию не только пса, но и машинку для стрижки волос, выступал в роли цирюльника. К нему уже выстроилась очередь желающих стать красивыми (парикмахерской в деревне не было). Только Джек выглядел недовольным и обиженным. Сидя под кустом, он зализывал свой бок. Видимо, первый контакт с местными собаками, которых здесь было множество, не обошелся без эксцессов.

Наутро мы познакомились с Василием Килиндюгой прямо на берегу Анюя. Он подплыл к нам, стоя в оморочке — долбленой лодке, имеющей форму веретена длиной 2,5—3 метра, а шириной не более 40 сантиметров. Неопытному человеку не только двигаться, но даже сидеть в такой посудине без риска перевернуться стоит больших трудов. Василий же, как будто отлитый в одной форме с оморочкой, легко отталкиваясь шестом, быстро скользил поперек стремнины. Нельзя было не залюбоваться его ладной гибкой фигурой на утлом челне. Невольно в памяти воскрес любимый с детства образ Гайаваты и его волшебной пироги из поэмы Генри Лонгфелло:

И Василий казался мне теперь не удэгейцем, а индейцем, чудесным образом оказавшимся на Анюе. Бронзовый цвет лица, слегка раскосые глаза и довольно правильные черты его лица еще более подчеркивали эту схожесть.

Василий уже знал, что мы от него хотим, знал, сколько у нас людей и какой груз. Без лишних слов он согласился примкнуть к нашему отряду и сказал, что нужно будет плыть на двух батах, о которых он позаботится. Если оморочка — долбленая лодка на одного человека, то бат (или, как его еще называют, ульмагда) — многоместная лодка, также долбленная из единого ствола, но значительно более крупная — длиной до 10—12 метров. Бат шире и устойчивее оморочки, кроме того, отличается от нее по своей конструкции. У бата корма обрезана под прямым углом, почти так же обработан и его нос, но здесь от нижней части лодки вперед отходит слегка изогнутый лопатообразный выступ — этакий своеобразный форштевень. В гениальности этого, на первый взгляд примитивного приспособления, пришедшего в сегодняшний день от далеких предков удэгейцев, убеждаешься, проплыв на бату хотя бы несколько дней. Лопатообразный выступ носовой части как бы приподнимает всю лодку над волной и мелкими препятствиями, уменьшая таким образом сопротивление встречному потоку. В то же время он гасит волнение и увеличивает устойчивость суденышка, так как через тыловую часть лопаты-форштевня, соединяющуюся непосредственно с днищем, вода легко перекатывается.

Вскоре Василий Килиндюга подогнал к берегу свой новый большой бат, вслед за которым пристал и второй, значительно меньше первого и, судя по жестяным заплаткам на бортах, уже видавший виды. В нем сидели два человека. Когда они выбрались из лодки, Василий обратился ко мне:

— Вот вся наша команда, начальник. Бого и Ладика, — и, как бы извиняясь, добавил: — Других во всей Бире не нашлось.

Бого был пожилым удэгейцем небольшого роста, а Ладика казалась совсем миниатюрной. Одетая в длинный халат, перехваченный ремешком, повязанная белым платочком, она смущенно выглядывала из-за плеча мужа. Оба держали во рту трубки и доверчиво улыбались.

Не скажу, что внешний вид новых батчиков вселил в меня уверенность в благополучном исходе нашего нелегкого путешествия...

На следующий день был назначен отъезд. С утра меня удивил своей активностью А. В. Скляренко. Он несколько лет работал хозяйственником в больших геологических партиях, исследовавших Восточную Сибирь. Непосредственно в маршрут ему пришлось отправиться впервые, да еще в составе такой небольшой группы, когда каждый, невзирая на должность, обязан был выполнять любую, подчас и не очень приятную работу. Все это пришлось ему не по душе. Будучи значительно старше нас, он ко всем обращался по имени. Меня же, очевидно, чтобы соблюсти субординацию, величал по отчеству — «Василич». В то утро Скляренко был неузнаваем. Его плотная коренастая фигура мелькала то здесь, то там. Не ограничиваясь, как это было раньше, руководящими указаниями, он сам таскал баулы, тюки и прочий скарб на берег, не подпуская меня к ним ни на шаг:

— Василич! Вам и в доме дела хватит. Карты просмотреть, маршрут продумать!

Когда я спустился к реке, то не мог не рассмеяться, поняв причину такой активности своего прораба. Он уже восседал в новом и надежном бате Василия, заботливо поправляя брезент, покрывающий груз. Завидев меня, он начал сбивчиво пояснять:

— Василич, мы тут решили, что у Василия бат большой, тяжелый. Ему без помощников не справиться. Вот мы с Сережей и будем у него в подмастерьях.