Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Так от экспедиции к экспедиции будет крепнуть наше товарищество. Одни, казалось бы чуждые друг другу, станут неожиданно близкими друзьями, а души родственные, почти родные, резко разойдутся по «пустякам»; с грустью уедут работать в разные концы Дальнего Востока Таня Кравченко, Люба Неустроева... Будут и потери, трагические своей преждевременностью, своей необратимостью.

Мы сидим в кабинете ученого секретаря Приморского филиала Географического общества СССР. Просторная высокая комната в трехэтажном здании бывшего общества изучения Амурского края освещена яркими, но недолгими лучами уходящего солнца. Конторские шкафы и столы двадцатых годов, простые стулья, сейф и на стене огромная карта Дальнего Востока. Борис Александрович Сушков слушает не перебивая наш предварительный отчет об экспедиции по Кроноцкому заповеднику. На лице удивительно добрая, чуть лукавая улыбка. В левой руке — черная от времени и копоти трубка, спутница ученого секретаря в его многочисленных поездках по морям и весям нашего необъятного края.

Странный, кажется, поворот: спелеологи — и вдруг Камчатка, страна вулканов. А причина в том, что состав спелеосекции формировался не только из новичков. Приходили опытные туристы-пешеходники, водники. Были и альпинисты, имевшие опыт восхождений в горах Тянь-Шаня, Кавказа. Именно от них зародилась в секции тяга к восхождениям. Одни в летнюю пору уходили на поиски пещер, другие — на вулканы Камчатки. Спелеология и альпинизм, такие разные, резко контрастные, тем не менее очень хорошо дополняли друг друга прежде всего технически. Поднявшись за недолгое северное лето на один, два, а иногда и три вулкана, спелеолог получал прекрасную закалку и хорошее владение альпинистским снаряжением, техникой движения по скалам. С таким человеком не страшно было идти по технически трудным маршрутам пещер. Но однажды поднявшийся в горы не забудет их никогда!

Вид, открывшийся нам с Корякского вулкана, потряс. К жадному любопытству пассажира самолета, пролетающего над горной страной, здесь, на вершине, добавляется радость победы восходителя. Несколько часов назад в кромешной тьме ты вышел из палатки и начал подъем. Дул не по-августовски холодный ветер, сырой от осевшей на вулкан тучи. Тело, разомлевшее в спальном мешке, кажется, теряло последние живительные остатки тепла. Шли по снежнику с плотным как наждак фирном, потом карабкались по легко осыпающимся обломкам вулканических бомб, снова подснежнику, и так бесконечно — вверх и вверх. Вроде бы вот она, рядом, долгожданная вершина, но за взлобком открывается новая даль уходящего в небо каменного гребня. Бросить все и вернуться в такой простой и привычный край холмов и долин. Сердце работает на таком пределе, что, конечно, не вынесет бешеного темпа. Устало все: мышцы, кости, душа... Нет, нельзя отставать, нельзя придумывать пути к отступлению! Ребята не осудят, поймут, поверят, и кто-то, а быть может все, вернутся с тобой вниз. И что тогда? Нет, надо собраться с силами. Экономно делать каждый шаг, не сбивать дыхание, и вперед, вперед, вперед... Приходит момент, когда весь путь пройден, когда клочок снежника первозданно чистой голубизны составляет всю окрестную землю, и ты ликуешь: победа! Твоя победа! Победа над собственной слабостью, неуверенностью и сомнениями. Наша победа! Потому что попались настоящие ребята, которые своим примером, заботой о каждом спутнике, поддержкой на трудных участках помогли тебе поверить в себя, в силу товарищества...

Борис Александрович слушает предварительный отчет и вдруг вспоминает эпизод из своих камчатских поездок. И через несколько минут люди разных поколений поочередно воскрешают в памяти интересные события давно минувших и совсем недавних походов. Стены раздвинулись — нет больше старой конторской мебели двадцатых годов, нет сквера, ведущего к Комсомольской пристани. Перед нами снова встают картины волнующих встреч с неповторимой, всегда прекрасной природой. Чего здесь больше — восхищения ее творениями или же радостей собственного бытия в кругу друзей, единомышленников, бытия почти первозданного, чистого как родник?

Борис Александрович встает, подходит к карте и неожиданно говорит:

— А не хотели бы вы пройти по одному интересному маршруту?

Подождав, пока установится всеобщее внимание, продолжает:

— В 1639 году казак Иван Москвитин первым из русских вышел к Охотскому морю. Известно, что перевалили они через хребет Джугджур, а вот где точно — неизвестно. Найти бы перевал, описать, отснять его...

Борис Александрович уже с грустью закончил:

— Давно я котел попасть в этот район, но все как-то не получалось.

После Камчатки, как после первой любви, все лучшее у нас связывалось только с ней, страной вулканов, все же остальное казалось малоинтересным. Что может дать нам Джугджур? Чем удивит, чем порадует? Через хребет прошел Москвитин? Но проложите на карте Дальнего Востока пути землепроходцев, отметьте заложенные ими остроги, зимовья: Дмитрий Зырян и Михаил Стадухин срубили Нижнеколымское и Среднеколымское зимовье (1644 год), Исай Мезенец и Семен Пустозерец прошли на кочах от устья Колымы до Чаунской губы (1646 год), Семен Дежнев и Федот Попов, обогнув Чукотку, вышли в Тихий океан (1648 год)... Пунктирные линии, сложно переплетаясь друг с другом, заполняют всю карту: жестокое Заполярье, коварное Приохотье и труднопроходимые дебри Уссурийского края. Настойчиво продвигались служилые, промышленные люди на Восток. Не одними острожками и зимовьями отмечен их ход. И поныне стоят могильные кресты в долинах Малого Анюя, по другим малым и большим рекам, а под ними — прах людей одержимых, что упрямо шли «встречь солнца», подводили аборигенов «под высокую государеву руку», «мягкой рухлядью» и другими богатствами укрепляли казну.

А сегодня на календаре 1969 год, месяц сентябрь. И хотя мы теперь не просто спортивные туристы, а спелеологи, даже немного альпинисты, но уж очень трудно в двадцать пять, двадцать шесть с небольшим лет искать на Джугджуре, лишенном по-настоящему спортивных препятствий и экзотики, какой-то перевал.

Полные еще нерастраченных, неподточенных болезнями сил, свободные от семейных уз или не слишком пока обремененные ими, мы мечтаем побывать в местах удивительных, необыкновенных: на Курилах, Командорах! Мудростью прожитых лет Борис Александрович понял: не зацепило, не увлекло нас его предложение. И отступил так же мягко, как начал.

Есть в нашей жизни давно подмеченная закономерность — молодости нужны дела трудные, чтобы мышцы ныли от боли, чтобы дыхание рвало грудь, чтобы сердце стучало на пределе. Вот когда настоящий маршрут, вот когда все обострено, и не ты в безбрежном мире, а он — в тебе. Если же вмещается он в тебе, значит, огромен ты — силой, выносливостью и захватывающим, радостным буйством жизни. Вот такие ощущения испытывали мы тогда. И, начав с пещер, мы продолжили поиск новых, детальную топографическую съемку тех, которые были занесены в картотеку нашей спелеосекции.