Александр Плеханов - Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942

С 16 октября ОМСБОН был переведен в Москву, включен в состав Московского гарнизона и занял сектор обороны в центре города по оси Ленинградское шоссе – улица Горького – Красная площадь. Сводный отряд в составе 1100 бойцов создал систему минно-инженерных сооружений на Можайском, Подольском, Волоколамском направлениях и на Ленинградском шоссе от Московского моря до станции Сходня [1149] Максимов А.Б. Разведка Великой Отечественной. Нетрадиционный взгляд на мастерство разведки советской госбезопасности. М., 2010. С. 545–546. .

15 октября 1941 г. началось выполнение постановления ГКО об эвакуации. Секретарь МК ВКП (б) А.С. Щербаков допустил оплошность: узнав, что на интендантских складах НКО хранятся еще не реализованные 500 тыс. пар обуви и другое имущество, дал указание раздать обувь, шапки-ушанки, перчатки и другие теплые вещи населению – не оставлять же добро врагу. Только вмешательство А.И. Микояна прекратило расхищение военного имущества. После первой смены предприятия, подлежавшие эвакуации, прекратили работу и приступили к демонтажу оборудования и погрузке в вагоны. Для остальных сохранялся прежний режим работы. Об эвакуации они ничего не знали.

Утром 16 октября 1941 г., подойдя к станциям метро, москвичи увидели их закрытыми, на линии не вышли трамваи. Магазины не работали. Над городом клубился дым: на кострах во дворах и на улицах жгли архивы предприятий, управлений, домовые книги. Среди населения начала расти тревога. Сотни тысяч жителей устремились к вокзалам и шоссе. Возбужденные рабочие на многих предприятиях преграждали путь грузовикам, следовавшим на Восток. Им не было известно решение ГКО об эвакуации. Непонятно, почему ни 15-го, ни 16 октября никто из руководителей страны не выступил перед москвичами по радио с разъяснением обстановки? У рядовых москвичей не случайно возникло ощущение, что их бросают на произвол судьбы [1150] Историки спорят. Тринадцать бесед. М., 1988. С. 322. .

Ничего общего с начавшейся плановой эвакуацией не имело поведение отдельных чиновников, паникеров – руководителей всех рангов, мародеров и просто бандитов. 16 октября на грузовых машинах, предназначенных для перевозки раненых, пытались бежать из Москвы зав. Пролетарским райздравотделом, член ВКП (б) Векслер Е.Б. На машинах было большое количество продуктов, в том числе сахара – 102 кг, русского масла – 30 кг, риса и крупы – 136 кг. 17 октября группа руководящих работников Загорского снаряжательного завода № 569 во главе с директором И.Г. Загруженским, захватив из заводской кассы 250 тыс. рублей, бежала с завода в направлении г. Горький на пяти грузовых машинах, загруженных продуктами, захваченным из заводского магазина. Рабочие Молокозавода задержали директора с молочными продуктами. Продукты и машину отняли, директора окунули головой в бочку со сметаной.

Водитель машины РО НКВД привез к зданию райкома гражданина и доложил начальнику:

– Товарищ начальник, примите.

И обратился к сидящему в машине:

– Гражданин, выходите, приехали. Возьмите ваши три тысячи.

Водитель машины возвращался с рейса по заданию, его остановил этот гражданин и «нанял» подбросить за три тысячи до города Горького [1151] Неизвестная Россия. Вып. 3. С. 183. .

Многие москвичи уезжали из города. На большинстве дорог возникли пробки, что создало реальную угрозу срыва перегруппировок и снабжения войск. А.И. Микоян, прибыв на завод им. Сталина, увидел, по его словам, «около заводских ворот 5–6 тысяч рабочих. Похоже, шел неорганизованный митинг. Рабочие узнали его, и отовсюду посыпались вопросы: «Что происходит в Москве? Почему правительство удрало? Почему секретарь комитета комсомола тоже удрал?» Микоян выслушал спокойно, потом сказал: «Товарищи, зачем возмущаться? Война идет! Всякое может быть. Кто вам сказал, что правительство убежало из Москвы? Это провокационные слухи, правительство не бежало. Кому надо быть в Москве, находится в Москве, Сталин в Москве, Молотов тоже и все те люди, которым необходимо быть здесь…». Постепенно рабочие успокоились и стали расходиться. Однако в другой части Москвы слухи продолжали распространяться. Нач. охраны Большого театра А.Т. Рыбин вспоминал: «Проезжая утром 16 октября по Москве, Сталин видел, как люди тащили мешки с мукой, вязанки колбасы, окорока, ящики макарон и лапши. Не выдержав, он велел остановиться. Вокруг быстро собралась толпа. Некоторые стали хлопать, а самые смелые спрашивать: «Когда же, товарищ Сталин, остановим врага?» «Придет время, погоним», – твердо сказал он, никого не упрекнув в растаскивании государственного добра. А в Кремле немедленно созвал совещание, спросил: «Кто допустил в городе беспорядки?» Все молчали. Берия даже закрыл глаза. Шахурин кратко доложил обстановку. Сталин предложил Щербакову выступить по радио, чтобы вселить в людей уверенность в победе над врагом, восстановить в городе нормальную жизнь, ввести в строй остановленные предприятия и открыть все магазины, организовать торговлю» [1152] Вострышев М.И. Указ. соч. С. 62. .

Паника охватила не только часть население, а и сотрудников аппарата ЦК ВКП (б), о чем свидетельствует рапорт от 20 октября 1941 г. зам. нач. 1-го отдела НКВД СССР ст. майора ГБ Д.Н. Шадрина на имя зам. наркома ВД СССР комиссара ГБ 3-го ранга В.Н. Меркулова. Приводим документ полностью:

«После эвакуации аппарата ЦК ВКП (б) охрана 1-го отдела НКВД произвела осмотр всего здания ЦК. В результате осмотра помещений обнаружено:

1. Ни одного работника ЦК ВКП (б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь всю секретную переписку, оставлено не было.

2. Все хозяйство: отопительная система, телефонная станция, холодильные установки, электрооборудование и т. п., оставлены без всякого присмотра.

3. Пожарная команда также полностью вывезена. Все противопожарное оборудование было разбросано.

4. Все противохимическое имущество, в том числе и более сотни противогазов «БС», валялись на полу и в комнатах.

5. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП (б) и другие документы.

6. Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сожжения оставлен кучами, не сожжен.

7. Оставлено более сотни пишущих машинок разных систем, 128 пар валенок, тулупы, 22 мешка с обувью и носильными вещами, несколько тонн мяса, картофеля, несколько бочек сельдей, масла и других продуктов.

8. В кабинете тов. Жданова обнаружено пять совершено секретных пакетов» [1153] Лубянка в дни битвы за Москву… С. 90–91. .

Так осуществлялась «эвакуация» из того здания, откуда рассылались грозные телеграммы «по городам и весям» о недопустимости паники. И был совершенно прав писатель Ф. Панферов, утверждая 29 октября 1941 г., что «позорное, паническое бегство из Москвы в ночь на 16 октября не тайна и не провокация. Это трусость официальных лиц, это страх государственного масштаба, это страшный симптом нашей беспомощности, растерянности и испуга» [1154] Плеханов А.М., Плеханов А.А. Указ. соч. С. 381. .