Матвей Фролов - Крылатая гвардия

Запись на пленку этой беседы Степана Павловича Титова мы подарили на аэродроме гвардейской части майору Герману Титову. И, конечно, не знали дальнейшей судьбы этой пленки.

А когда в космос взлетели «Восток-3» и «Восток-4», когда газеты, журналы, радио рассказали нам об Андрияне Николаеве и Павле Поповиче, о дружбе всех космических братьев, мы узнали и о пленке:

«Однажды Герман Титов собрал ребят — друзей-космонавтов — и предложил им послушать выступление отца в Ленинграде. Включил магнитофон, и зазвучали знакомые слова:

«…Не следует забывать, нам до зарезу нужны герои и на Земле…»

— Ты знаешь, Герман, — заметил Андриян Николаев, — я увидел и понял на съезде то, о чем говорил твой отец (все космонавты присутствовали на XXII съезде КПСС. — М. Ф. ). Очень верно говорит твой отец: всё опирается на плечи героев Земли…

Когда на следующий день космонавты вошли в свои тренировочные залы, им показалось, что оборудование, стенды, камеры для тренировок еще настойчивее зовут их к работе…»

Когда капитану Задорожному надо было объяснить шефам, что представляет из себя звено, которым он командует, летчик сразу перевел разговор на «гражданский язык»:

— Ну, вот вы работаете на заводе, считайте, что это полк, потом цех идет, так? Ну, это как у нас эскадрилья, наша, например, вторая эскадрилья жмени Героя Советского Союза Оскаленко. А следующая ступенька — звено, как у вас бригада…

Звено — это главное, это опора командира, боевая единица.

— А сколько в вашем звене летчиков, — спросил электрик хлебозавода Борис Колесников, — это не военная тайна?

— Считайте. — Капитан начал загибать пальцы правой руки — Виктор Трошин, самый молодой, — раз, другой Виктор, Маслин, — два, Алексей Шкуров — три и я. — Он загнул указательный палец, задумался на миг, а потом положил на ладошку и последний, большой палец — Пятый — это на всех, вчетвером за пятерых. В общем, кулак получается. Если ударим всем звеном — мало не будет…

— Когда-то звеном командовал сам Оскаленко, — продолжал Владимир Задорожный, — хотите я вам покажу одно из последних боевых донесений Дмитрия Ефимовича. (Я впервые услышал, чтобы Оскаленко называли по имени и отчеству. — М. Ф. ) Это характерное донесение. Оно говорит и о храбрости командира звена, и о его скромности, и об условиях, в которых приходилось бороться истребителям в сорок втором году.

Задорожный прочел вслух (не в первый раз, конечно), и я переписал донесение капитана Оскаленко в свой блокнот:

«Вылетели группой в составе пяти «И-16». Над Урицком я услышал по радио сигнал: «Противник с юга» и одновременно в районе Пулково увидел разрывы зенитной артиллерии. Вблизи от разрывов заметил три «Ю-88», которые хотели уйти в направлении Колпино, но там наши зенитчики поставили заградительный огонь, и бомбардировщики начали разворачиваться.

Дав возможность всей нашей пятерке выстроиться фронтом и поплотнее, я повел ее в атаку. Почти что сразу выпустили РС (реактивные снаряды), и так удачно, что вся тройка попала в сплошные разрывы, а затем начали расстреливать их из пулеметов. Дистанция оказалась настолько короткой, что в плоскостях и в фюзеляже были видны пробоины от осколков. Один «Ю-88» как-то развернулся через левое крыло и начал беспорядочно падать в районе Красного Села.

Воздушный бой проходил над облачностью на высоте 1500 метров, и за остальными бомбардировщиками, которые повалились в облачность, мне не удалось наблюдать. Но я считаю, что они наверняка подбиты, так как были в районе сплошных разрывов РС.

При выходе из атаки ко мне пристроились остальные.

В это время нас атаковал «Ме-109», но атаку его отбили подошедшие наши истребители из другой группы.

Капитан Оскаленко».

— Ну что, здорово, правда? Вот как воевал наш Оскаленко! У капитана Борисова можно и другие донесения посмотреть — очень интересно, живая история боев, раньше этими материалами нельзя было пользоваться… А теперь они хранятся как музейные экспонаты…

Всеволод Александрович Борисов — штурман наведения, это он должен с земли, пользуясь данными локаторов, навести своего летчика на цель. А в свободное от службы время Борисов — историк. И не потому, что учится на историческом факультете Ленинградского государственного университета, а просто это его второе призвание. Дома у капитана коллекция воинских знаков, фигурок русских и советских солдат, полководцев, различных реликвий военного искусства. А на службе капитан Борисов собирает материал по истории части. Мечта его, которую разделяют все гвардейцы, — постепенно превратить комнату боевой славы в маленький воинский музей.

Я представился В. А. Борисову, попросил показать накопленные богатства, а в ответ услышал: «Говорят, у вас есть номера фронтовой газеты «Атака»?», «Вы не помните, на каких заводах побывал после тарана Севастьянов?», «Да нет ли у вас хлебной карточки 1942 года и фотографии Оскаленко, у нас только одна…»

Что же это получается: пришел задавать вопросы я, а, выходит, мы поменялись ролями…

Я пообещал капитану отдать всё, что сохранилось у меня после войны, о летчиках гвардейского полка, а он, не таясь, рассказал обо всем, что удалось найти в архивах, музеях, на квартирах отставников, а кое-что и показал.

Я увидел, например, скульптуры всех семи Героев Советского Союза — воспитанников части. Лепил их механик по радиоаппаратуре солдат эскадрильи имени Оскаленко Джозеф Чирикашвили. Больше других ему удались портреты В. Мациевича и Г. Титова, — с натуры легче лепить, чем по фотографии. Если появятся еще герои — пополнить галерею придется другому скульптору: Чирикашвили демобилизовался и поступил в художественный институт. А может быть, и он по старой памяти вылепит однополчанина…

Мне показали пистолет Титова и портреты друзей «космонавта-два». «Служите честно Родине», — написал гвардейцам П. Попович. На фотографии А. Николаева автограф: «Желаю новых успехов в боевой и политической подготовке». С помощью Германа Степановича капитан Борисов рассчитывает получить сувениры от космонавтов-5, 6, 7 и так далее… А может случиться, что опять космонавтом или пионером освоения Марса будет питомец части, воспитавшей Титова. Всё может быть…