Матвей Фролов - Крылатая гвардия

Борисов беспокоится:

— Вот бы знать, кто именно, заранее всё забрал бы у него.

Я сочувствую будущему начальнику будущего музея: знать бы и мне, записал бы на пленку, пусть лежит в фонотеке, пригодится…

Так мы мечтали со штурманом Борисовым, пока ночных истребителей наводил на цель его сменщик.

А утром Борисов дежурил на КП, зорко следя за показаниями индикатора на экранах локаторов. Летать в тот день должны были и мои новые знакомые — звено Задорожного.

Автобус вез летчиков эскадрильи из городка на аэродром. Если бы не кожаные куртки на молнии да шлемы, никто не сказал бы, что это истребители, через несколько минут уходящие в полет на сверхзвуковых реактивных машинах… Разговор в автобусе шел веселый, путаный, никак не авиационный; одни обсуждали вчерашний фильм, шедший в гарнизонном клубе, другие вспоминали неудачные удары по воротам корифеев «Зенита», беззлобно посмеиваясь над болельщиками этой команды…

Летный день начался в кабинете врача, — он тут же на аэродроме. Это обязательная «процедура» для каждого летчика. Малейшее недомогание, насморк, чуть учащенный пульс — всё это противопоказано: в воздух может идти абсолютно здоровый человек. И сегодня, как обычно, не было отстраненных от полетов…

Эскадрилья выстроилась на аэродроме. Командир сообщил данные, которые нужно знать в полете: видимость, температуру, направление ветра, состояние облачности — и проверил полетное задание.

— Вопросы есть? Нет! Так… точное время? Все сверили часы. По самолетам!

Взлетают по очереди. Задорожный и Шкуров забрались в один самолет, места для пилотов рядом — спереди и сзади. Обычно в истребителе один летчик. А это — «спарка», предстоит «пристрелочный» контрольный полет.

Пока самолет выглядит немного беспомощно. На взлетную площадку его везет на буксире… обыкновенный грузовик. Здесь, на земле, не нужны большие скорости.

— «73-й», вам запуск!

Летчик слышит в наушнике знакомый голос дежурного по стартовому командному пункту.

Перейдем туда. Нижняя деревянная часть домика раскрашена белыми и черными полосами, как шлагбаум. А застекленный верх немного напоминает капитанский мостик на корабле. На командном пункте — руководитель полетов, офицер-связист, старшины, наносящие на планшеты обстановку в воздухе. Здесь ведают стартом и посадкой.

Итак…

— Вас понял! — слышен в динамике ответ летчика на прежнюю команду.

— Взлет разрешаю!

На земле все работают «на воздух».

На стартовом пункте все сосредоточены, немногословны, в эфир — ни одного лишнего слова. Летчику всё должно быть предельно ясно.

Через стекло мы видим стоящий на бетонной полосе истребитель. Запуск. Взревели турбины. И вот будто чья-то исполинская рука выпустила молниеносную стрелу из лука…

Проходит несколько секунд. Шуршащий свист… Стремительный бросок, могучая сила реактивного двигателя поднимает быстрокрылый «ястребок» в воздух… Его уже не видно… А ведь это далеко не в полную силу… И это далеко не последняя марка сверхзвукового истребителя…

Сейчас в самолете два летчика. Ведет машину Шкуров, Задорожный сзади, за дублирующей ручкой управления. А в другом полете каждый будет на своем самолете, каждый в ответе сам за себя. И всё же и тогда это будут не два одиночных самолета, а боевая пара.

В звене — две пары: Задорожный — Шкуров, Маслин — Трошин. Два ведущих, два ведомых. Говорят, ведомый не отходит от ведущего и на земле: они стремятся лучше узнать друг друга, почувствовать характер и привычки, чтобы понимать друг друга с полуслова. Хлопцы Задорожного и отпуск проводили вместе — облазили весь Ленинград, побывали в Эрмитаже, в Русском музее, в театрах.

Ведущий — более опытный летчик, он и учитель, и наставник, и советчик своему товарищу. Правда, каждый ведущий и сам когда-то был ведомым…

Пара в воздухе. Первым взлетел Задорожный, за ним Шкуров, словно незримыми нитями связаны они между собой. Теперь эта пара — боевая единица. Нужно так отработать слетанность, взаимодействие, чтобы два самолета были как один, чтобы всегда в воздухе чувствовать локоть боевого друга. Так всегда поступали гвардейцы в бою.

…Как-то в августе 1941 года Дмитрий Оскаленко, патрулируя над станцией Мга, встретил 47 бомбардировщиков противника. Их сопровождал сильный эскорт вражеских истребителей. Оскаленко не отступил, он принял бой. От атак «Мессершмиттов» его прикрыл ведомый. Это дало возможность ведущему сбить фашистский истребитель и подбить два бомбардировщика.

Теперь у гвардейцев другие самолеты, не те скорости, что в войну, тактика изменилась, но законы боевого товарищества, дружбы, взаимной выручки остались незыблемыми.

И в мирное время есть место подвигу.

Ведь солдат В. Головач в мирное время награжден орденом, которым Дмитрия Оскаленко удостоили после того, как он сбил восьмой фашистский самолет. Когда офицеру угрожала опасность, В. Головач, рискуя своей жизнью, бросился к месту пожара и спас летчика.

Орденом Красной Звезды — тоже как Оскаленко, — наградили и капитана В. Нелепа. Он отмечен за освоение сложной техники, за то, что сам умеет и подчиненных научил летать в любых условиях, бить по цели без промаха.

Успех в воздухе рождается на земле. Каким бы мастером высшего пилотажа ты ни был, не обойтись без тренажера. Сегодня нет полета — приходи в класс тренажеров. Так поступают все — и ведущие, и ведомые, и командир части, и новичок, только окончивший училище.

Представьте себе приземленный самолет, у которого нет ни «носа», «ни хвоста». Только кабина. А в ней все приборы, какие есть и в самолете.

Здесь, на земле, можно воспроизвести любую обстановку, которая складывается в воздухе. Не поднимаясь ни на миллиметр от пола, можно «летать» в облаках и за облаками, при низкой облачности и ограниченной видимости, на бреющем полете и на большой высоте. Можно вести воздушную стрельбу и найти выход, если отказала радиосвязь… Пилотажная кабина почти полностью приближает летчика к реальной обстановке полета. Говорят, здесь особенно много занимался лейтенант Герман Титов. Майор Титов рассказывал однополчанам: главный конструктор космических кораблей всегда напоминал «космонавту-два» суворовское правило: «Тяжело в учении — легко в бою».

Вылез из кабины тренажера — снова тренировка, только уже огневая.

Любой мальчишка позавидовал бы в эти минуты лейтенанту Трошину. Сидит он за гашеткой мелкокалиберного пулемета, а в десяти метрах по проволоке тянутся друг за дружкой крохотные самолетики. Летчики говорят: пеший по летному. «Огонь!» Тут уж никуда не денешься: попал так попал, смазал — так всем видно. Чтобы с первой атаки сбить самолет противника, надо отлично стрелять на земле.