Александр Звягинцев - Палачи ада. Уроки Хабаровского процесса

Л. Н. Смирнов

Как уже было отмечено, в силу различных исторических обстоятельств, в которых необходимо разобраться, Токийский процесс оказался непоследовательным, а порой и противоречивым в изобличении и наказании как военных, так и государственных преступников. Мировая общественность тогда мало что знала о роли японского военно-промышленного комплекса в преступлениях на краю Азиатского субконтинента, о том, что именно агрессивная людоедская война была в фокусе внешней политики Японии.

Тысячи головорезов, сеявшие смерть и разрушения в захваченных странах, все-таки ушли от возмездия. На скамье подсудимых заняли места не все политики и генералы, направлявшие и поощрявшие убийц, хотя именно они и были подлинными сценаристами страшных трагедий. Ушли от наказания и руководители японских монополий, чья безудержная жадность и хищническая алчность подпирали и питали агрессивную политику.

Еще в период подготовки Токийского процесса – были, например, отклонены предложения советского обвинителя о предании суду владельцев крупнейших предприятий военной промышленности. Американские правящие круги, как уже отмечалось ранее, посчитали крупной ошибкой, что на скамье подсудимых в Нюрнберге оказались представители германской промышленности и германского финансового капитала.

Генерал Макартур, возглавлявший военную администрацию в Японии и бывший, по сути, военным диктатором, действуя в строгом соответствии с полученными из Вашингтона указаниями, не повторил «нюрнбергских ошибок». Своим приказом от 30 августа 1947 г. он выпустил на свободу, в числе других военных преступников, крупнейших японских монополистов. Американская администрация вручила судьбу магнатов-головорезов послевоенному правительству Японии, которое, разумеется, не было заинтересовано в громких и справедливых расследованиях.

У политики, проводившейся Макартуром в Японии, есть и другое объяснение.

Как писала в своей книге «Хризантема и меч» (1946) американский специалист по социопсихологии Рут Бенедикт, в годы войны по заданию Службы военной информации США занимавшаяся изучением японской национальной психологии (ее наработки легли в основу руководства для американских военных и гражданских чиновников после капитуляции Японии), – центральным стал вопрос о характере оккупации. Соответственно, возникли вопросы: следует ли победителям оставить существующее правительство, даже императора, или их нужно ликвидировать? Надо ли во главе каждого города и района ставить американских офицеров?

В Италии и Германии на местах создавались штабы оккупационных властей в составе боевых подразделений, и полномочия для решения вопросов местного управления были сосредоточены в руках союзнической администрации. После капитуляции Японии многие хотели установить здесь аналогичный порядок. Сами японцы не знали, какую долю ответственности за их внутренние дела оставят за ними. Потсдамская декларация указывала только, что «пункты на японской территории, которые будут указаны союзниками, будут оккупированы для того, чтобы обеспечить достижение основных целей» и что должны быть навсегда устранены «власть и влияние тех, кто обманул и ввел в заблуждение народ Японии, заставив его идти по пути всемирных завоеваний».

В директиве ВМС США ответственность за управление страной и ее реконструкцию возлагалась на самих японцев. «Верховный командующий будет осуществлять свою власть через посредство японской правительственной машины, включая императора, с учетом того, что это удовлетворительно способствует целям Соединенных Штатов. Японскому правительству будет разрешено в соответствии с его [генерала Макартура] инструкциями осуществлять обычные права правительства во внутренней администрации».

Таким образом, отмечает Рут Бенедикт в своем исследовании, администрация генерала Макартура в Японии совсем не походила на аналогичные ей администрации в Италии и Германии. Это была исключительно штабная организация, использующая снизу доверху японское чиновничество. Она обращалась только к японскому правительству, а не к японскому народу и не к жителям какого-либо города или района. Ее обязанность – ставить цели перед японским правительством, над достижением которых оно должно работать.

Преимущества такой политики, надо отметить, были вполне очевидны. Как сказал тогда американский генерал Хилдринг, «выгоды, получаемые от использования национального правительства, огромны. Если бы не было подходящего для наших целей японского правительства, нам пришлось бы непосредственно иметь дело со сложнейшим механизмом управления страной с семидесятимиллионным населением. Все эти люди отличаются от нас языком, обычаями, отношениями. Наводя порядок и используя как его орудие японскую государственную машину, мы экономим нашу рабочую силу и наши ресурсы. Иными словами, мы заставляем японцев наводить порядок в своем доме, но в соответствии с нашей инструкцией».

Когда эта директива еще разрабатывалась в Вашингтоне, многие американцы опасались замкнутости и враждебности японцев, «бдительных мстителей», которые могут саботировать любую программу мирного строительства. Эти опасения оказались напрасными. В глазах японцев такая политика помогала принимать сам факт поражения не как унижение, а как возможность начать новую национальную политику.

Однако нельзя не отметить, что у этой политики была и оборотная сторона – многие военные и политические преступники ушли от ответственности и избежали какого-либо наказания за свои деяния, принесшие огромное горе народам мира.

Вот только один характерный пример – Исии Сиро. Сын помещика, дипломированный медик, выпускник императорского университета Киото, преподаватель Военно-медицинской академии в Токио, с начала тридцатых годов он фанатично проповедовал идею бактериологической войны, убеждал в ее выгоде и дешевизне. Бактериологическая лаборатория под его личным руководством появилась в Маньчжурии вскоре после японской оккупации. В целях секретности ее назвали «отрядом Того». Это из него, из этого отряда, вырастет позже, под началом все того же Исии Сиро, отряд № 731, где начальником внутренней тюрьмы станет его старший брат. Он возглавит это человеконенавистническое учреждение, можно сказать, «по зову сердца» – вольноопределяющимся. Такой вот семейный подряд по массовому умерщвлению людей.

Исии Сиро дважды покомандовал отрядом № 731 – при его становлении, когда проводились первые опыты на людях, и в самом конце, с марта 1945 года. Он истово трудился до последнего дня, но все-таки успел сбежать в Японию, где его нашли американцы. Несмотря на требования советской стороны, они так и не выдали Сиро Хабаровскому трибуналу. Они вообще вывели из-под судебной ответственности персонал всех четырех отрядов. Под трибунал попали лишь те, кого удалось отловить в августе-сентябре частям советской армии.