Андрей Потапенко - Москва Стрешневых

Вообще, это одно из излюбленных мест для съёмок интерьеров во все времена – еще с начала XX века, с работы Н.Н.Врангеля, здесь делались кадры убранства дома, а в объектив попадал дверной проем, так и манящий заглянуть то в Белый зал, то за драпировки будуара княгини, известного также как «кружевная, или тюлевая, спальня».

Двери вправо (если стоять спиной к Белому залу, из которого мы вышли) выводят снова на площадку, обрамляющую парадную лестницу. А вперёд из Голубой гостиной, как мы уже говорили, есть выход на лоджию по главному фасаду. С неё, обрамленной парой великолепных коринфских колонн, но утратившей балюстраду, открывается вид на парк, в котором еще угадывается заросшая аллея, проходившая по оси усадьбы к прудам.

Вид на парк с балкона главного фасада. Фото автора

Изначально именно отсюда открывалась перспектива на подъездную дорогу и, по всей видимости, именно с этого балкона высматривали и встречали подъезжающих. Внизу же располагался круг с клумбой, вокруг которого разворачивались кареты.

Кстати сказать, нынешний коринфский ордер колонн появился на лоджии благодаря реставраторам, в 1980-е годы. На протяжении всего XX века старые фотографии доносят до нас совершенно иной их облик, которому трудно подобрать название – капитель еще во времена Шаховской представляла собой простое цилиндрическое же утолщение собственно колонны, обрамленное по диаметру декоративными кругляшами – и только. Когда эти наслоения были сбиты, открылись основания капителей подлинных коринфских колонн, которые и были воссозданы. Фотография раскрытия остатков старых капителей попала даже в учебник по реставрации памятников архитектуры, написанный под редакцией С.С.Подъяпольского в 1988 г., и переизданный в наши дни. Они погибли в пожаре 1992 года, так что нынешние – фактически новодельные.

Обрамление потолков Голубой гостиной. Фото автора

Далее – череда бытовых комнат, сейчас мало чем примечательных, фактически потерявших свое предназначение и, стало быть, лицо, и различающихся разве что цветом стен, о которых и Сивков начинает говорить скороговоркой. Это «кружевная спальня», кабинет, где прежде «было две комнаты: уборная в 2 окна и „девичья“, в 1 окно, имевшая выход в сад». Далее «дверь из кабинета ведет во вторую спальню, обстановка которой /…/ дает впечатление спальни начала XIX в. Через проходную комнату, почти лишенную обстановки (тут раньше было 2 комнаты: образная и уго’льная), выходим в гостиную, затянутую холстом (после пожара, бывшего тут). Здесь раньше был кабинет, по стенам которого было развешено оружие /…/ Следующая и последняя комната – библиотека».

Напомним, что Покровское-Стрешнево в отличие от парадно-представительских Кускова или Архангельского, давала представление о бытовом укладе, так сказать, наиболее «массового» слоя дворянства, по словам К.В.Сивкова. Обращает на себя внимание то, что здесь помещения идут уже в три ряда – два ряда комнат по обоим фасадам, соединяющиеся проходными помещениями, иными словами, попадая в каждую комнату, перед вами открываются сразу три новых прохода в другие комнаты.

Комната, следующая за Голубым залом налево, по главному фасаду, довольно невзрачного вида, хотя ее стены и выкрашены ярко-оранжевым и опять-таки с дивным декором потолков, в котором использовано сочетание желтых и белых деталей. Может быть, такое впечатление остается из-за испорченной расцветки стен и разбитых и заколоченных окон. Между прочим, это и есть та спальня, тюлевое оформление которой все путеводители находят «назойливо кричащим» и безвкусным, в претенциозной манере самой Евгении Фёдоровны Шаховской. А.Н.Греч так описывает ее убранство: «мягкая стёганая мебель, стены и потолок, затянутые материей, с кружевной отделкой везде, где это только представлялось возможным». Эта спальня «является уже образчиком того „дурного вкуса“, которому обязано Покровское искажением своего облика», замечает он же. «Вся затянутая тюлем, похожая на бонбоньерку из-под конфект», пишет К.В.Сивков.

Вообще, эта самая «новая спальня» была очень удобным поводом для метания критических стрел в адрес и хозяйки, и стиля, переводивших разговор в тему оскудения дворянства и утраты им малейшего художественного вкуса, вместо которого оказывались только претенциозные и кричащие амбиции. Особенно досталось этой комнате от И.В.Евдокимова, не жалевшего презрительно-брезгливых эпитетов в адрес и обстановки комнаты, и особенно – бесвкусия хозяйки. Практически все стены были закутаны в тюль, а сверху, с потолка, его полотнища свисали в виде собранного узлом «букета». Вот и «досталось» ей от Евдокимова, которого здесь постигает взрыв обличительного красноречия: «спальня чудовищно ужасна, кошмарна по бесвкусию, по бездарности отделки», «дальше иди некуда, безобразнее не выдумается, убоже, по всей вероятности, нет ещё такой комнаты в России». «Мягкая беззвучная комната-мешок поражает самых не искушённых в красоте людей; обозреватель попадает в громадную бонбоньерку, в которой душно и тяжело прожить одну лишнюю минуту. Комната не имее стен – они затянуты гардинным тюлем на розовом коленкоре; о малейшего прикосновения к тюлю вся тюлевая стена начинае колыхаться.

В алькове, у задней стенки, колоссальная кровать таких же «тюлевых» художеств./…/

Под тон общей отделке низкая мягкая мебель, не имеющая формы, – подушки, обтянутые серовато-пёстрой материей, – расставлена повсюду. В центральной части потолка тюль, исходящий со стен, веерообразно заканчивается бутоном (узлом)».

Характеристики прежних владельцев усадеб с подобным убранством мы опускаем, интересующиеся могут обратиться непосредственно к доступному оригиналу. Процитируем лишь ещё один фрагмент.

«Среди фотографий усатых князей с бессмысленными выражениями лиц и холёными подбородками, повешенных в рамках на стенах этой бессмысленной комнаты, глаза приковываются к трём превосходным старым акварелям гампельна с изображением Елисаветы Петровны, внучки её Натальи и внука Петра (??? – А.П.) Глебова-Стрешнева. Акварели эти никогда не были изданы. Странно видеть их в дикой обстановке спальни».

На старой фотографии видно, что акварель с изображением Елизаветы Петровны в чепце висела как раз у дверей в «Голубую гостиную», слева, под профильным портретом, какого-то в самом деле «усатого князя».

Из спальни княгини через тёмную проходную комнату влево, по оси поперек дворца можно пройти сразу в бывшую библиотеку. По одной из версий, тёмная, потайная комната служила хранилищем драгоценностей княгини, и именно отсюда её лакеем были похищены фамильные святыни, включая «розовый бриллиант». Эта история известна по рассказу начальника московской сыскной полиции А.Ф.Кошко из мемуарной книги «Очерки уголовного мира царской России».