Андрей Потапенко - Последняя подмосковная (Покровское-Стрешнево: неизвестные страницы)

Поэтому была подготовлена ещё одна работа, где эти темы, весьма важные для восстановления полноценной истории усадьбы, но вынужденно оставшиеся за рамками, были разработаны более глубоко, в том числе на основе архивных изысканий (это прежде всего Отдел письменных источников Государственного Исторического музея и Государственный архив Российской Федерации).

Прежде всего, речь впервые в историографии усадьбы Покровское-Стрешнево идёт об уже упомянутом развёрнутом переобустройстве усадьбы в конце XIX – начале ХХ веков её последней владелицей – княгиней Е.Ф.Шаховской-Глебовой-Стрешневой. Это прежде всего строительство ограды и ворот, организация лазарета в годы русско-японской и мировой войн. До сих пор остаётся вне внимания исследователей, что в одно и то же время, в начале 1910-х годов, помимо перестройки дворца в готическом стиле, шло одновременно и обустройство регулярного парка скульптурами, заказанными в Италии у скульптора Антонио Биболотти, и реконструкция вестибюля самого дома, до сих пор украшенного мраморной лестницей и фигурами причудливых атлантов, и готовились проекты строительства нового храма на 287 человек, а также богадельни на 15 призреваемых женщин (так что стена, кажущаяся монастырской, не так уж и «кажется» ею), и многое другое.

Затем широко представлена картина бытования музея-усадьбы (1919—1927 годы). Опровергается также расхожая дата открытия музея – 1925 год (вероятно, эта датировка основывается на годе выхода в свет замечательного очерка А.Н.Греча в серии «Подмосковные музеи», хотя по документам музей был открыт намного раньше – ещё в августе 1919 года), и так далее.

Таким образом, две главы («Последняя подмосковная» и «Стулья из дворца» несмотря на прежние названия, фактически представляют собой совершенно новые работы, основанные на редких, часто неопубликованных материалах.

Венчает же книгу повествование о жемчужине усадебного комплекса – старинном, почти четырёхсотлетнем, храме Покрова Пресвятой Богородицы (изыскания реставраторов уже в 1980-е годы состарили его на 130 лет и возвели его к церкви ещё дострешневских времён 1620-х годов), без которого не было бы, наверное, ни усадьбы, ни, во всяком случае, названия Покровское-Стрешнево…

И ещё одно попутное замечание: на титульном листе стоит 2020 год, год фактического завершения работы над книгой. Между тем идёт уже год 2022-й и в заброшенной много десятилетий усадьбе начались-таки восстановительные работы. Причина такого разрыва – издатели, наотрез отказывающиеся от сотрудничества вот уже два с половиной года…

Последние годы из тех, что я занимаюсь изучением усадьбы Покровское-Стешнево, меня не оставляла мысль: отчего так получается – несмотря на то, что её владельцы принадлежали к одной из ветвей рода, который, породнившись с Романовыми через брак Евдокии Лукьяновны Стрешневой с царём Михаилом Фёдоровичем, дал трёхсотлетнюю династию 3 3 Неточно было бы говорить, что Евдокия Лукьяновна вышла замуж за первого Романова, Михаила Фёдоровича. Без этого брака и рождения наследника он остался бы не первым , а единственным Романовым. После разорительной Смуты, когда само существование государства оказалось под вопросом, крайне важно было не просто восстановить государственность, но и обозначить преемственность новой власти и новых правителей с прежней государственностью и с правившей на протяжении нескольких веков династией Рюриковичей. Именно поэтому брак Михаила Фёдоровича Романова и Евдокии Лукьяновны Стрешневой в 1626 г имел столь важное для государства значение. , и в XVIII—XVIII веках принимали активное участие в государственном строительстве, – тем не менее эти исторические реалии для меня остаются в стороне, а предметом интереса и изучения становится именно линия Глебовых-Стрешневых, которая относится уже к XIX – началу ХХ веков, то бишь не совсем «настоящие» Стрешневы, хотя и их прямые потомки?

Да, сама усадьба на протяжении двух с половиной веков была родовым имением Стрешневых, и Глебовы-Стрешневы прямо продолжали их владельческую ветвь, из их рук дошла до нашего времени, и то, что мы сейчас видим в усадьбе – это результат их деятельности – это-то факт очевидный. Но дело явно было ещё в чём-то.

И только на исходе седьмого года изучения темы я вдруг понял – в чём. Внезапно вырисовалась недостающая деталь, которая и придала картине завершённость. Общеизвестная мысль, что Елизавета Петровна Глебова-Стрешнева, владевшая усадьбой несколько десятилетий, с 1771 по 1837 годы, в своё время сосредоточилась на генеалогии рода Стрешневых, в котором, как она сама любила говаривать, «и царица была», и посвятила остаток жизни прославлению «царицына рода», к которому принадлежала и сама, вдруг обрела совершенно иное понимание, когда открылось не уму даже, а именно внутреннему ви’дению, что в определённый исторический момент, на протяжении всего нескольких лет, произошло сразу несколько событий, которые поочерёдно наложились друг на друга, создав важный временной рубеж, и определили тем самым дальнейшую судьбу усадьбы, и в них-то и заключается разгадка возникшего вопроса.

Как раз на пороге XIX века историей была подведена черта и под минувшим, XVIII-м, столетием вообще, и под собственно родом царицыных Стрешневых: последний из них, по мужской линии, двоюродный брат Елизаветы Петровны, умер в 1802 году; и именно ветвь появившихся вскоре (и именно по этой причине) линия Глебовых-Стрешневых – в лице Елизаветы Петровны и её потомков – в оставшиеся им век с небольшим открыла кардинально новую главу в судьбе усадьбы, разделив её на «до» и «после». Представители рода, владевшие усадьбой – собственно Глебовы-Стрешневы, осознав этот исторический рубеж и тот факт, что бытование «исторических» Стрешневых закончилось, добровольно стали идейными наследниками прославленного рода, взяли на себя долг хранить память об ушедших в небытие знаменитых предках, об их былой славе. Поэтому фактически история усадьбы в XIX – начале XX века – это с самого начала история строительства мемориала угасшему роду, поддерживания памяти о его великих заслугах, даже когда это становилось откровенным анахронизмом, как во времена идейной наследницы Елизаветы Петровны – её правнучки, княгини Евгении Фёдоровны Шаховской-Глебовой-Стрешневой. Тем самым усадьба становилась не просто очередной аристократической усадьбой, а символом российской государственности, памятником её возрождения после разорительной Смуты и в то же время памятником новому государственному строительству, которое вначале восстановило Московию, а затем привело к созданию Российской империи, где Стрешневы стали плечом к плечу с Романовыми в делах государственных, определивших лицо страны на протяжении трёх веков – с начала XVII-го до начала XX-го.