Станислав Иванов - Преступления без наказаний. Очерки из советского прошлого

Вернувшись домой, Сергей рассказал подробно о встрече с Сашей, ночь семья провела в молитвах и надежде на чудо, которое так и не произошло. Александр, как и его товарищи по несчастью, растворились в утренней мгле и больше никогда не появились на пороге своих домов. Новые власти тщательно скрывали места массовых казней в Крыму 1920—21 гг. и лишь с 80-х годов прошлого века кое-где начали находить останки безвинно убиенных крымчан и ставить на братских могилах памятные знаки. Через много десятков лет немного приоткрылась завеса секретности над этим беспрецедентным преступлением, появились отрывочные архивные материалы и воспоминания невольных свидетелей этих преступлений. Нашлись и среди карателей, желающие похвастаться или поделиться своими былыми «подвигами» типа руководителя казни царской семьи Янкеля Хаимовича Юровского, который детально описал все подробности казни бывшего царя, его семьи и прислуги.

Скорее всего, ранним утром следующего дня, еще в сумерках колонну, арестованных в Карасубазаре жителей, вывели из города на удаление нескольких километров в открытое поле и расстреляли из винтовок и пулеметов. Тела зарыли в овраге или специально вырытых ямах, предварительно сняв с обреченных на смерть одежду.

Тех, кого сразу не расстреливали, размещали в тюрьмах, монастырях, церквях, складских помещениях, воинских казармах, в подвалах городских зданий. Иногда под такое гетто отводили даже целые городские кварталы. Условия содержания в таких местах заключения были невыносимыми. Редактор газеты «Русские ведомости» В. А. Розенберг так описывал своё пребывание в заключении: «Арестован и попал в подвал. Пробыл 6 дней. Нельзя было лечь. Не кормили совсем. Воду давали один раз в день. В туалет не выпускали. Мужчины и женщины стояли вместе. Передач не допускали. Стреляли в толпу родственников. Однажды привели столько офицеров, что нельзя было даже стоять, открыли дверь в коридор. Потом пачками стали выводить на улицу и расстреливать». Заключённые при этом подвергались изощренным издевательствам со стороны тюремщиков, различным унизительным процедурам и даже пыткам. Молодые женщины становились объектами сексуального домогательства; тех же, кто сопротивлялся, наказывали исполнением самых грязных и унизительных работ.

Несомненный исторический интерес представляет обобщенный социально-психологический портрет палачей, кто по приказу новых хозяев России непосредственно осуществлял подобные издевательства, пытки и убийства. Для этого были отобраны люди без корней, вроде тех же латышских стрелков, китайцев, еврейской молодежи, Гришки Косого. Люди без образования, без веры, не имевшие семейного воспитания, лишенные каких-либо моральных и нравственных устоев. В дозволенном и даже поощряемом властями зверстве они находили выход своим неутоленным комплексам – зависти, жадности, слепой ярости к тем, кого считали более удачными в жизни. Значительное число этих нелюдей имели те или иные психические расстройства. Тот же будущий детский писатель Аркадий Голиков (Гайдар) за свои зверства по отношению к местному населению попал под военный трибунал красных и был признан психически больным.

Прошло более 100 лет со времени описываемых в очерке трагических кровавых событий. Казалось бы, боль утрат близких в семьях, пострадавших от террора красных, с годами притупилась. Ушли из жизни родители, жены, невесты, братья, сестры, да и дети погибших. Память об убиенных православных русских людях в Крыму хранят лишь их внуки и правнуки, кресты на братских могилах, да длинные списки имен на памятных стелах. У большинства из погибших нет даже могил и надгробий, но светлая память о них в народе живет и будет жить вечно.

Давно на нашей земле нет также идеологов, инициаторов и палачей-исполнителей крымских казней. Как было отмечено выше, большую часть этих недочеловеков тоже не пощадил молох революции, лишь единицам из них удалось умереть своей смертью. Вроде бы справедливость восторжествовала. Возмездие свершилось. Однако, не совсем так. Ведь судили и наказывали убийц не за кровавые преступления в Крыму, а по надуманным статьям (измена Родине, контрреволюционная деятельность, шпионаж и пр.). Они как пауки в банке или крысы в бочке уничтожали друг друга.

Главный идеолог красного террора Владимир Ульянов был наказан лишь Богом, который лишил его разума и превратил в мумию еще при жизни. Лейбу Бронштейна (Троцкого) зверски убили ледорубом по затылку в Мексике агенты НКВД по указанию Джугашвили-Сталина не за его преступления в годы Гражданской войны, а из личной мести нового большевистского вождя. Дзержинский умер летом 1926 года якобы от сердечного приступа. Эти и другие руководители геноцида российского народа ушли от ответственности за свои преступления против человечности. Даже посмертно их должным образом не осудили и не развенчали их «подвиги». И, если в годы существования Советского Союза главной причиной замалчивания красного террора в Крыму и роли в нем перечисленных выше и других большевиков было желание «кремлевских небожителей» от Сталина до Горбачева сохранить правящий режим с идеологией марксизма-ленинизма, то с распадом СССР и образованием на его территории новых государств эта «страусиная» позиция новых российских властей становится все больше странной и непонятной. Такое отношение власть предержащих к народной памяти создает условия для повторения подобных преступлений. Настало время открыть все архивы Советского Союза, дать возможность ученым и общественности внимательно изучить подлинные документы той эпохи. Должна быть дана и правовая оценка актам массового террора большевиков в Крыму.

Эту фразу из заголовка можно считать девизом миллионов простых советских юношей и девушек с началом Великой Отечественной войны. На еще неокрепшие плечи вчерашних школьников легли горечь фронтовых поражений и неудач первых лет войны, потери близких и друзей, голод, холод, другие тяготы и лишения военного времени. Но выстоявшим и пережившим эту трагедию советским людям довелось в полной мере ощутить и радость побед Красной Армии над гитлеровскими захватчиками и счастье мирной жизни.

Об одном из таких юношей, волею судьбы попавшем в круговорот трагических событий тех далеких военных лет, хотелось бы рассказать в данной повести. Судьба Александра Бахорина оказалась весьма драматичной, полной приключений, в ней имели место некоторые эпизоды, о которых в советское время предпочитали не распространяться. О таких людях говорят: «ходил по острию ножа» или «был на волосок от смерти».

Родился Саша в канун окончания Гражданской войны в России в 1922 году в простой крестьянской семье в Вологодской губернии, в небольшой деревушке Шадрино Грязовецкого района, которая насчитывала всего лишь два десятка непохожих друг на друга бревенчатых домиков. Дом Бахориных выделялся среди них не так своими габаритами, хотя и был повыше других, как наличием узорчатой красивой отделки и веселыми красками. Желто-оранжевая – покрывала доски фасада, белая – переплеты окон, а резные наличники вокруг окон и замысловатые карнизы вдоль кромки крыши были разноцветными. Рядом с домом расстилалось обширное поле и протекала небольшая, быстрая и извилистая речка Лихташ. Семья была сравнительно небольшой: отец, мать, старший брат Костя, Саша и младшая сестра Мария. Отцу – Василию Ивановичу Бахорину довелось повоевать простым солдатом на фронтах Первой мировой войны, а затем, на стороне красных поучаствовать и в Гражданской. После 8 лет военной службы он демобилизовался и вернулся в родное Шадрино, где с помощью родственников построил дом, обзавелся семьей.