Борис Кожевников - Короткие истории юриста-международника

Мое включение в переговоры Хрущева с Гронки в качестве толмача (переводчика) должно было быть быстрым и не предоставляло возможности даже немного расслабиться. Мало того, что беседы между двумя лидерами начинались на следующий день после моего аварийного возвращения из Португалии, мой шеф передал мне две не только очень толстые, но и содержательные по существу папки с материалами, которые были подготовлены Хрущеву для переговоров.

«Ты это почитай, посмотри терминологию, подготовься — и будь готов. Завтра в семь заеду за тобой и поедем встречать Гронки», — сказал мне начальник и укатил. А я пошел в свою семнадцатиметровую комнату в коммуналке (восемь семей, два туалета, две газовых плиты на общей кухне), где жил с женой и тремя детьми. Жена почувствовала, что в моем неожиданном и срочном возвращении домой есть что-то неладное, и с моей стороны потребовалось немало усилий и времени, чтобы привести ее обратно в уравновешенное состояние.

Затем полночи я читал полученные от шефа папки, сверялся со словарем, под утро заснул, но к семи часам был готов и даже энергичен. Видимо, молодость и мощный выброс адреналина сделали свое дело. Выходной костюм, новое пальто, заграничный, но скромный галстук, папка с документами — я готов.

Про помещения, где проходили встречи и переговоры, ничего сказать не могу. Был полностью сосредоточен на своей работе, как бы чего-нибудь не исказить, не переврать и вообще не оплошать. Были беседы даже в Грановитой палате, помню там было как-то темновато. Переводить приходилось и Хрущеву, и Ворошилову, тогда он был Председателем Президиума Верховного Совета СССР и по формальному положению соответствовал президенту Итальянской Республики Гронки, но в переговорах по существу не участвовал. Меня рассмешил один из помощников Хрущева, с которым я стоял рядом во время выступления К. Е. Ворошилова на приеме в честь Гронки в Большом Кремлевском дворце. Ворошилов сказал, что рад приветствовать высокого гостя и как один из советских руководителей с большим удовольствием познакомился не только с Гронки, но и с его супругой. При упоминании знакомства с супругой итальянского президента помощник тихо проговорил: «Когда ж он успел-то». Я с трудом сохранял торжественное и почтительное выражение лица, стараясь не рассмеяться, а Ворошилов продолжал, что это более тесное знакомство позволило «нам лучше узнать друг друга, лучше понять проблемы, интересующие наши страны». Помощник снова хмыкнул и состроил озадаченное лицо. Мне стоило больших усилий удержаться в рамках приличий.

Визит Джованни Гронки в СССР имел большой потенциал для развития отношений СССР с капиталистическим миром, но дальше изложения сторонами своих позиций дело, к сожалению, не пошло. Отношения с Италией как одной из главных стран-участниц гитлеровской коалиции были у Советского Союза натянутыми. Гронки же хотел не только улучшить двусторонние отношения, но и рассчитывал выступить в качестве своего рода посредника между СССР и западными странами, отношения между которыми в связи с германским вопросом в те годы обострились.

С Италией отношения вроде бы налаживались: помимо ряда серьезных дипломатических инициатив по урегулированию взаимных связей буквально за несколько месяцев до визита Дж. Гронки в конце 1959 г. было опубликовано советско-итальянское коммюнике о завершении репатриации итальянских военнопленных, было подготовлено соглашение между СССР и Италией по вопросам культурного сотрудничества, с советской стороны педалировалось развитие сотрудничества КПСС с итальянской компартией. Однако прорыва в отношениях с Западом не получалось, выступить в качестве миротворца не удавалось. На этом фоне Хрущев, видимо, нервничал, понимая, что с завершением визита Гронки уходит редкая в те времена возможность укрепить, помимо прочего, и свои позиции внутри страны как человека, способного успешно и к выгоде своего государства решать международные проблемы. [14]   Как известно, это Н. С. Хрущеву не удалось, а с Италией отношения получилось наладить позднее. Первый представитель советского руководства, который совершил официальный визит в Италию, был А. А. Громыко, и состоялся этот визит только в апреле 1966 г. Всего в Италию Громыко с 1966 по 1985 год совершил шесть визитов, примерно раз в три года. Кроме того, вскоре, через пару недель, должен был состояться визит Н. С. Хрущева во Францию, к Шарлю де Голлю, но не все ладилось с французской стороной в части согласования деталей поездки, встреч, состава участников, речь даже шла о необходимости переноса сроков пребывания во Франции (в конце концов визит действительно был отложен с формальной ссылкой на грипп Хрущева, но не надолго).

В этой связи (как я понимаю, именно на почве нервозности и возбужденности Хрущева) имел место неприятный для меня эпизод во время беседы Никиты Сергеевича с Гронки с глазу на глаз. В этих переговорах участвовали только два лидера государств, итальянский переводчик и я.

Здесь следует сказать, что с Серджио Белармино, переводчиком Гронки, у меня сложились добрые, можно сказать приятельские отношения. Мы часто вместе ожидали начала очередного мероприятия, прибытия на встречу или отбытия участников восвояси. Много времени проводили по вечерам в посольстве Италии, где остановился Гронки, ожидая, когда он примет перед сном порцию виски — это означало конец его рабочего дня, соответственно и нашего, с последующей возможностью разойтись по домам. Выпив свой виски, Гронки уже не работал и никого не вызывал. После этого Серджио угощал меня итальянским вином, и мы дружелюбно расставались до следующего дня.

Серджио был приятным собеседником, и мы в перерывах между работой в качестве переводчиков коротали время за разговорами. Обсуждали, в частности, имевший место случай с переводом слов Хрущева во время его визита в США. Как рассказывали очевидцы, свое мнение об отношениях между советскими и американскими политиками Хрущев (видимо, в его понимании в порядке шутки) выразил следующим образом: «У нас с вами один спорный вопрос — земельный: кто кого закопает». Сопровождающим лицам и переводчикам в ответ на вопросы американцев о смысле и, понятное дело, уместности такого заявления пришлось немало потрудиться для того, чтобы погасить их возмущение. В конце концов переводчикам удалось убедить американцев, что Никита Сергеевич сказал: «Мы будем жить, когда вас похоронят», имея в виду «Мы вас переживем». Обсудили мы и знаменитую «кузькину мать», грозя показом которой советский лидер привел в замешательство вице-президента США Ричарда Никсона во время известной встречи в Москве на выставке в Сокольниках. Просторечное и даже грубое выражение, означающее «пригрозить кому-либо наказанием, расправой», прозвучало в переводе «показать мать Кузьмы». Посмеялись, немного поспорив о происхождении «кузьки». [15]   Согласно Википедии, существует несколько версий «кузьки»: Кузьма в русских пословицах и поговорках представлен как злой, мстительный и драчливый персонаж; Кузьма, кузька — название плётки как орудия домашнего наказания; Кузька — жук-вредитель хлебных злаков, а кузькина мать представляется как ещё более опасное, чем кузька, существо, и т. д.