Анна Сандермоен - Секта в доме моей бабушки

Бабушка Дина чка! Поздравляю тебя от всей души с праздником с Днем Победы! Спасибо большое тебе за то, что вы мне дали так много тепла, души. Спасибо вам большое за то, что вы никогда в трудную минуту не бросите и всегда придете на помощь, как самый верный друг. Спасибо вам большое. Желаю вам быть все время такой доброй, ласковой, теплой и матерью.

Моя бабушка – личность эмоциональная и впечатлительная, известная в академических кругах как ученый и как прекрасный педагог, обожаемый своими студентами, умная и яркая женщина, независимо мыслящая и все схватывающая на лету, – была настолько зомбирована советской пропагандой, что оказалась неспособной фильтровать информацию в пользу здравого смысла.

Причина моего пребывания в секте была высосана из пальца.

Бабушка выросла в условиях диктатуры, в среднеазиатской ссылке, прошла огонь и воду, как и все в те годы, особенно женщины. Ад родов в условиях полной антисанитарии – только представьте себе медицину в кишлачных условиях Душанбе, где в родильных отделениях не было видно стен и потолка: они были полностью покрыты кровью, а сверху – копошащимися мухами. Маму бабушка родила в Ленинграде, но ее брат, мой дядя, родился спустя три года уже в Душанбе и вскоре после рождения, что неудивительно в тех условиях, заболел полиомиелитом. Вся семья выхаживала Котьку – как ласково звала его бабушка – с ложечки, и он чудом выжил. Надо ли говорить, что с тех пор он пользовался в семье особенным отношением. Когда он достиг совершеннолетия, бабушка решила, что у него не все в порядке с психикой: то ли потому, что ее убедил в этом встретившийся на ее пути Главный, то ли потому, что мой дядя действительно был незаурядной личностью. А в те времена, как я уже говорила, нельзя было быть не таким, как все. Кармены и Хосе существовали только на сцене.

Дядя сценой и увлекался: он окончил консерваторию, где учился на оперного режиссера. Но незаурядность проще было объявить психическим отклонением, чем принять или подстроиться под нее. В те времена в той стране никто не знал, что это такое и с чем это едят.

Именно поэтому оперы были так популярны – это была настоящая сублимация homo sovieticus.

Бабушка – женщина волевая и имеющая власть над сыном – определила его на лечение в коллектив. Окрыленная идеей панацеи, она решила посвятить ей свою жизнь. В том далеком Душанбе, на границе с Афганистаном, где не было ничего, кроме гор, кишлаков, слепленных из кизяка, и туалетов, в которых задницу подтирали камнями или просто рукой, а потом руку – о стену; где само по себе быть женщиной было позором; где общение с русскоязычными ограничивалось совместными походами на премьеру в оперу пару раз в год, – вдруг появился мессия из самой Москвы.

Да, Главный был родом из Москвы, с пропиской и квартирой на Котельнической набережной. Его сопровождали две его дочери от предыдущего брака, Катя и Юля; жена Валентина, его верная спутница и соратник; и два ее сына, тоже от предыдущего брака, Владимир и Андрей. И тянущаяся за этой шайкой по всей стране паства человек в тридцать, которая и называлась «коллективом». Все они побросали свои дома и квартиры и скитались по СССР в поисках пристанища и новых «больных». Паразиты в поисках большого тела – куда присосаться, чтобы жить и расти.

Бабушка была счастлива ощутить себя частью большого и светлого дела, призванного спасти все человечество. Ее квартира, так же как и все ее небольшое имущество, поступила в распоряжение коллектива. Бабушка, известная на весь Таджикистан влиятельная личность, незамедлительно начала привлекать новых людей и новые ресурсы для поддержания его деятельности.

В самом центре Душанбе появилась официальная клиника, где принимались амбулаторные больные.

Покончив с основными моментами по ее организации, бабушка связалась с моими родителями, жившими в Ленинграде, и сказала им: «Ребята, присылайте Анюту сюда! Вы говорили, ей было трудно учиться в первом классе? Математика плохо давалась? Ага. Стихи наизусть не хочет учить? Вот видите! С ней не все в порядке. Пусть приезжает, тут ее вылечат, вот увидите».

Бабушка стала главным сподвижником Главного. Мозгом и академическим ядром секты. Она всем сердцем верила в то, что делала. Читала лекции, писала труды, бегала по советским инстанциям и пробивала разрешения. Бабушка умела звучать очень убедительно. Она была ученым-палеонтологом, поэтому ей было легко и интересно связывать работу мозга и способы его коррекции с эволюционными теориями всего живого.

Это был идеальный союз шарлатана и ученого.

Конечно, бабушка стала для Главного находкой. А она, энергичная и образованная женщина с двумя детьми на руках, настрадавшаяся от одиночества и отчаянья, сосланная на край света, туда, где женщина – никто, где, чтобы доказать обратное, надо уметь взглядом раздвигать облака, – она бросилась в коллектив с головой, как в омут.

Человеку, кем бы он ни был, где бы он ни был, чтобы чувствовать себя человеком, важно ощущать свою принадлежность к чему-то большому и важному. Этим большим и важным для нее стал коллектив.

К нам приезжали дети с различными заболеваниями: псориазом, нейродермитом, шизофренией, в том числе «ядерной»; а также дети наркоманов и алкоголиков, или, как нам говорили, из трудных семей. Я часто слышала от взрослых, что детей воспитывают по системе Макаренко. Он всегда был авторитетом для Главного.

Но спустя много лет я узнала, что далеко не все эти дети росли в трудных семьях или страдали от болезней. Причины, по которым многие из них оказались в коллективе, были другими. Либо их родителей было легко убедить в том, что их дети больны, и таким образом приумножить паству; либо родители сами «лечились» в коллективе, а, как я уже упоминала, в коллектив брали целыми семьями; либо это были дети высокопоставленных чиновников и знаменитостей Советского Союза. Детей высокопоставленных чиновников и людей со связями в секту принимали с удовольствием: они обеспечивали поддержку, в том числе финансовую, и «крышевание». Ну и, конечно, за каждого отправленного ребенка родители вносили помесячную оплату, а многие еще и предоставляли свои квартиры для проживания.

Поскольку людей без проблем не бывает, с помощью психосоматической идеологии и догматики уцепиться можно за что угодно.

Если один ноготок увязал, пропадало все…

В центре Душанбе расположилась наша клиника, которую мы между собой называли Белый домик. Как мне объяснили, там лечили больных алкоголизмом и шизофренией. Это было типичное среднеазиатское глинобитное здание: одноэтажное, побеленное; внутри – кабинеты и коридоры. В кабинетах стояли столы, стулья и кушетки. Больных обследовали, а потом на кушетках слоили.