Александр Маркин - Смертельный кредит. Документальный детектив

Оставшись наедине с собой и бутылкой Hennessy VSOP, Пунш погрузился в глубокие размышления. Внутренняя борьба, которую последнее время вели в нем Пунш-хороший с Пуншем-плохим, была мучительной и изнуряла душу и тело. Хорошему Пуншу мешало нечто, недавно поселившееся в нем и сковывающее его силы и волю. Оно принуждало его быть подозрительным и идти туда, куда он не хотел, рисовало его воображению мрачные картины и сны, заставляло думать о скорой смерти. Притупив душевную боль коньяком, Пунш-плохой, окончательно уничтоживший Пунша-хорошего, заключил: в его состоянии виноваты все окружающие. Они завидуют ему и желают зла, потому что он достиг в жизни большего, чем они, поэтому ему надо немедленно действовать и не ждать, пока они сживут его со света.

Определившись, Пунш начал действовать. Первое, что он сделал, – составил список своих врагов. Затем позвонил Макарову в Санкт-Петербург и сказал, что приедет к нему в среду, 27 ноября, есть серьезный разговор. На следующий день, в субботу, 23 ноября, Пунш на прогулке сказал жене, что собирается расстаться с Бубенцовым, так как не может больше с ним работать. Карина Леонидовна удивилась и заметила, что ей казалось – у них прекрасный деловой союз: у Владимира большие связи, жизненный опыт, зрелость, а у Ивана молодость и напор. Пунш заявил супруге, что та ничего не понимает и не знает, какое он уже принял решение. И если не произойдет ничего непредвиденного, то в начале 2003 года он разделит бизнес пополам и распрощается с Бубенцовым. Карина Леонидовна призналась мужу, что начинает за него бояться и посоветовала бросить бизнес. Пунш, в очередной раз солгав, заверил жену, что действует в правовом поле, и никто не посмеет его тронуть, зная его связи и круг общения. А чтобы Карина Леонидовна больше не донимала его своими страхами, он ей пообещал, что к Новому году принесет домой миллион долларов. Услышав такое приятное известие, госпожа Пунш успокоилась.

Я в то время не знал, какие планы вынашивают Пунш и Бубенцов относительно друг друга. Владимир Михайлович поручил мне подготовить доказательства нерадивости и некомпетентности Роговицкого и Назаренко, которые давно манкируют своими рабочими обязанностями. Он пояснил, что намерен уволить их (и не только), для чего ему нужен подходящий повод. Пунш спросил, как они работают, когда его нет в Москве. Пришлось заново объяснять, что Роговицкий и Назаренко, если бы думали о его или хотя бы о своей безопасности, должны были бы в это время проверять территорию близ его дома: дороги, лес, возможные места наблюдения или нападения. Разумеется, ни Роговицкий, ни Назаренко, ни еще один охранник, Филипенко, якобы контролирующий действия этих двоих, ничего подобного не делали, о чем мне ежедневно докладывали сотрудники моего ЧОПа. Сделав вид, что он якобы этого не знал, Пунш сообщил мне, что в среду, 27 ноября, его не будет в Москве, и попросил меня в этот день проверить их действия. Во исполнение этого задания, я взял у знакомого владельца таксомоторного парка черную, смахивающую на генеральскую, «Волгу» с тонированными стеклами, поскольку мой Mercedes Gelandewagen и другие автомобили сотрудников ЧОПа все личные охранники Пунша знали. Увидев наше приближение, они могли начать имитировать надежность охраны.

В течение всего дня и вечером 27 ноября (впрочем, как это было и в другие периоды отсутствия Владимира Михайловича в Москве) я не обнаружил Назаренко с Роговицким ни на маршруте следования Пунша, ни возле его дома и офиса. У дома оказался только Игорь, водитель-охранник Карины Леонидовны, очень недовольный тем, что его разбудили. Впрочем, в его обязанности и не входила проверка близлежащей территории. Игорь был привязан к Карине Леонидовне, к ее делам и заботам, хотя, если бы он не спал в машине, то мог бы послужить живым пугалом для недоброжелателей.

Пунш тем временем прилетел в Санкт-Петербург. Макаров, не зная цели его приезда, по дороге из «Пулково-1» спросил:

– Где будем разговаривать, Владимир Михайлович, – в «Лесном» или у нас в офисе?

– Давай начнем с «Лесного».

Демонстрируя своим видом, что он крутой человек, у которого все схвачено, Макаров позвонил администратору «Лесного»:

– Я еду! Нас будет двое. Все как обычно.

В ресторане Пунш, не забывая о водке, перескакивал с темы на тему, касался всего понемногу, но в итоге все сводил к тому, что Бубенцов разрушает их бизнес, ведет себя непредсказуемо и явно что-то замышляет против него и его друзей, работающих в «Интерпродукте».

Чередуя многочисленные тосты за дружбу и за их совместное с Макаровым будущее в бизнесе, Пунш старался побыстрее довести собеседника до нужной кондиции, когда можно было бы начать деликатный разговор о необходимости убрать Бубенцова. После четвертой бутылки водки решив, что Макаров созрел, Пунш произнес:

– Только ты, Михаил Борисович, можешь снять с меня этот крест.

Макаров быстро понял, что предыдущий приезд Пунша к нему в Петербург был не ради урегулирования проблемы с Севостьяновым, а своего рода подготовкой к нынешнему разговору.

– Под «крестом» ты имеешь в виду Ивана Бубенцова? – спросил с полностью протрезвевшей головой Макаров.

– Да.

– С ним-то понятно, туда ему и дорога. А что делать с теми, кто окажется рядом: охранниками или зеваками? – думая о цене вопроса, уточнил Макаров.

– Кто виноват, что они оказались рядом? – цинично ухмыльнулся Пунш.

– Это дело дорогое и непростое, – промычал Макаров, понимая, что Пунш теперь у него на крючке.

– Сколько? – уверенно спросил Пунш.

– Сейчас не скажу, нужно многое увидеть, проанализировать, чтобы определиться, как лучше его упаковать. Но сразу скажу, Владимир Михайлович, что немало.

– Когда сможешь приступить к работе?

– Уже приступил, – спокойно произнес Макаров.

Закончив предварительное обсуждение, злоумышленники переместились из «Лесного» к Макарову домой для согласования деталей, где под водку проговорили всю ночь.

Вечером в четверг, 28 ноября, Пунш, довольный результатом поездки, вернулся самолетом в Москву. По обыкновению, в конце каждого месяца мы с ним подводили финансовые итоги. На тот момент было много вопросов, и не только по моим личным деньгам, крутившимся в обороте «Интерпродукта», но и по Испании. Во-первых, там создавалась компания по работе с недвижимостью. Во-вторых, все, что требовалось для учреждения фирмы «Интерпродукт-Мадрид», мною было сделано. Оставалось только определиться с финансированием этих двух проектов и с ассортиментом и объемом первичных закупок испанских мясопродуктов.

Я набрал номер телефона Пунша в тот же день, чтобы договориться о встрече на понедельник, 2 декабря. Пунш пожаловался, что у него сильно болят зубы и спина, которую он потянул, катаясь на лыжах. Сославшись на это, Владимир Михайлович предложил в понедельник созвониться в 10 часов утра, и тогда он, по самочувствию, решит, во сколько состоится наше рандеву, или его лучше перенести на другой день. Пожелав Пуншу здоровья, я предложил ему в удобное для него время посетить очень хороших врачей из госпиталя Бурденко – моих друзей, чтобы они поставили его на ноги. Пунш с благодарностью согласился воспользоваться моим предложением на той неделе. О бездельниках Роговицком и Назаренко Пунш попросил пока ничего не говорить, чтобы его зубная боль не усилилась, но вернуться к этой проблеме при встрече.