Николай Шахмагонов - Золотой скальпель

Между тем, доукомплектование и боевое сколачивание корпуса заканчивалось. Все подразделения отработали прыжки с вышки. И вот настал день выезда на аэродром…

Крещение хирурга

Едва тёмно-зелёный десантный самолёт, натружено гудя моторами, неторопливо забрался на установленную для прыжков высоту, инструктор скомандовал:

– Приготовиться!

Открылся люк, и в его проём Михаил Гулякин увидел ровное заснеженное поле. Вспомнился первый прыжок. Погода была такой же солнечной, ясной. Разве что снега побольше.

– По моей команде, первый…

Гулякин встал, повинуясь властному требованию инструктора, шагнул к люку и, услышав резкое: – «Пошёл!» – провалился вниз.

Его сразу подхватил и развернул встречный поток воздуха, но через считанные секунды резкий толчок возвестил о раскрытии парашюта. Над головой вспыхнуло серебристо-белое облако купола.

Охватило знакомое, радостное волнение. В аэроклубе он совершил два прыжка. Теперь всё было и так как прежде, и иначе. Прыгали не со стареньких тихоходных самолётов, а с больших транспортных. Да и парашюты не спортивные, а боевые, десантные.

Гулякин с восторгом оглядел местность. Под солнцем горело и сверкало ярко-белое покрывало снега. На горизонте синели леса, чуть ближе пестрели крыши районного городка, примостившегося на берегу величавой Волги, русло которой ещё темнело студеной водой, ожидавшей скорого ледяного покрова.

А вокруг, словно большие пушистые снежинки медленно опускались на землю серебристые купола парашютов.

Потянув одну стропу, Михаил развернулся по ветру и приготовился к встрече с землёй. И вот ноги ушли в снег, и он, удачно сманеврировав, быстро погасил купол.

Поблизости приземлялись десантники. Многие сегодня прыгали впервые. Барахтался, пытаясь высвободиться из паутины строп Дуров, ему старался помочь Тараканов. А Мялковский стоял рядом, задрав голову, и с тревогой глядел вверх.

– Парашют не раскрывается, – неожиданно закричал он. – Смотрите, смотрите… Что же он?

Гулякин поднял голову и посмотрел туда, куда указывал Мялковский. Один десантник падал комом…

– Мялковский, за мной. Тараканов – остаётесь здесь, – скомандовал Гулякин и, определив, что десантник упал где-то на окраине города, поспешил туда.

Десантник лежал на левом боку в глубоком сугробе, наметённом возле плетня.

– Сержант Черных! – узнал Мялковский и, нащупав пульс, радостно воскликнул: – Жив!

Гулякин склонился над пострадавшим.

– Снег спас, снег возле плетня. А если б на открытом месте, – он махнул рукой. – Но состояние тяжёлое! Срочно нужна операция.

С аэродрома примчалась машина. Из неё с поспешностью вышли военврач 2 ранга Кириченко и начальник парашютно-десантной службы бригады лейтенант Поляков.

– Что с сержантом? – чуть ли не в один голос спросили они.

– Множественный перелом рёбер слева, – сказал Гулякин и, продолжая осмотр, прибавил: – Есть признаки внутреннего кровотечения.

Черных открыл глаза и, узнав Гулякина, через силу проговорил:

– Я ещё буду прыгать, доктор?

И даже попытался улыбнуться.

А к спасительному плетню уже сбегались местные жители, в основном, конечно, женщины и вездесущие дети.

– Какой дорогой быстрее попасть в больницу? – спросил Кириченко, обращаясь ко всем сразу.

– Здесь недалече. Там вон, за поворотом она, в переулке, – сказала женщина в телогрейке.

– Двухэтажный домик, белый такой?

– Он самый, сынок, он самый…

– Видел его. Мимо проезжали.

– Сержанта в машину, – распорядился Кириченко. – Давайте помогу. Осторожнее…

Несколько человек склонились над пострадавшим, аккуратно подняли его и положили в машину. Он не проронил ни звука.

Поехали потихоньку. Дорога-то ухабистая. Просёлок. Остановились у крылечка больницы. Гулякин взбежал по ступенькам и открыл дверь.

– Есть кто? – громко спросил он.

На голос вышла пожилая женщина в белом халате.

Поздоровавшись, Гулякин сообщил:

– Мы привезли пострадавшего. Нужно срочно оперировать, – и спросил – Хирург на месте?

– Нет хирурга, никого нет. На фронт все ушли. Один терапевт остался, да и он на вызове, в деревне.

– Хирурга нет? А кто ж оперирует? – удивился Гулякин.

– В область отвозим. А по мелочам и сама управляюсь.

– Вы фельдшер?

– Какой там?! Сестрой хирургического отделения здесь всю жизнь проработала.

Зашёл Кириченко. Сразу оценил обстановку. Тихо сказал, положив Гулякину руку на плечо:

– Ну, Миша, решайся. Ты же хирург…

Медлить было нельзя.

– Мне не приходилось делать таких операций! – сказал Гулякин.

– Иного выхода нет, Миша, – сказал Киричнко. – Жизнь сержанта в твоих руках. В твоих, Миша! Приказать не могу, но… решайся, – и, обратившись, к медсестре спросил: – А вы поможете?

– Конечно, о чём разговор. Операционная у нас в порядке, хоть и не используется давно.

Нашлись и носилки. Это ж не в машину перенести, что остановилась в двух шагах. Тут нужно было аккуратно доставить в операционную, которая оказалась на втором этаже.

Сержанта внесли в комнату, сообщавшуюся с операционной, осторожно поставили носилки. Медсестры тут же сделала инъекцию морфия и камфары с кофеином. Стала готовить внутривенное вливание физиологического раствора.

Лицо сержанта было бледным, пульс едва прощупывался. С помощью Мялковского и медсестры Гулякин осторожно освободил пострадавшего от оставшихся элементов снаряжения и одежды. Сразу обнаружил кровоподтёки на коже левого плеча и левой ноги. Нижняя часть груди была деформирована.

«Каковы же повреждения? – попытался определить заранее, до начала операции. – Очевидно, пострадали селезёнка, печень, лёгкие. Упал на левую сторону – значит, слева переломы рёбер. Да, явно разрыв селезёнки».

Коротко доложил стоявшему рядом Кириченко уточнённый диагноз.

– Кто оперировать будет? Вы? – спросила медсестра, уловившая то, о чём говорили военные медики, когда узнали, что в больнице нет хирурга.

– Да, оперировать будет военврач третьего ранга Михаил Филиппович Гулякин. Я давно уже администратор, да и прежде был не хирургом, а терапевтом. Ну а он у нас хирург.

Прежде Михаил Гулякин не думал, что вот так, в такой обстановке и при подобных обстоятельствах придётся делать столь сложную операцию. Да, ему приходилось нередко быть ассистентом у опытных хирургов. Ему даже доверяли операции, но операции далеко не такие, как предстояла теперь. Ещё на аэродроме, осматривая сержанта, он не сомневался, что в ближайшей больнице наверняка есть хирург. Ну и Кириченко рядом. Почему-то казалось, что уж Кириченко-то справится с задачей… А вот ведь как всё повернулось!

В предоперационной было тихо. Все с надеждой смотрели на Гулякина. Много раз впоследствии он ловил на себе подобные взгляды, когда речь шла об очень тяжёлых операциях. Но это было потом. А в те минуты он не то чтобы растерялся, нет, он просто пытался определить, справится ли. Ведь действительно ещё не имел необходимого опыта для такого сложного хирургического вмешательства.