Николай Шахмагонов - Золотой скальпель

– Сдаётся мне, что из Миши может получиться очень хороший врач.

– С чего ты взял? – удивился Филипп Кузьмич. – Он у меня строителем мечтает быть. В институт собирается поступать.

– Это, конечно, хорошо, – вроде бы согласился Федосеев, – да только Миша больше подходит для профессии врача. Характер уравновешенный, говорит спокойно, обстоятельно, да и руки. – Он взял руки юноши в свои, внимательно осмотрел их и прибавил: – У Михаила руки хирурга!

Отец даже не нашёл, что сказать. Посмотрел на сына испытующе, да махнул рукой:

– Какая уж там медицина? В институт ещё поступить надо.

Михаил внимательно посмотрел на Федосеева и вдруг сказал:

– Экзамены? Экзамены подготовлюсь и сдам. А расскажите о профессии хирурга, Павел Федосеевич?!

– Да что ж, – пожал плечами тот. – Сразу и не расскажешь всего. Да разве мало я рассказывал? Ну… Попробую…

С того дня Михаил с особым вниманием стал слушать всё, что рассказывал Федосеев. А ведь тот точно уловил черты характера юноши. Любовь и расположение к людям всегда были присущи ему. Федосеев же обратил внимание на то, как важно для врача, к которому идут несчастные, поражённые недугами пациенты с надеждами на спасение, быть внимательным и способным к сочувствию. Пройдут годы и уже будучи знаменитым хирургом, Михаил Филиппович Гулякин скажет фразу, которая станет крылатой в госпитале: «Душа хирурга должны быть с больным вместе».

И снова удивительный поворот.

Как-то летом 1937 года к Михаилу пришли его друзья по рабфаку Константин Гостеев и Михаил Шерстнёв.

– Мы решили поступать в мединститут! – сказал Костя. – Едем в Москву. Давай с нами!

У Михаила перехватило дыхание. Вспомнил слова Федосеева, которые взволновали его, подумал: «А что если попробовать? Вдруг действительно стану хирургом?»

Съездили в Москву, подали документы во 2-й Московский медицинский институт и засели за учебники. Всё лето занимались. И вот пришло время экзаменов. Не было у Михаила в жизни до этих пор столь серьёзных испытаний.

Первым был письменный экзамен по математике. В большом, просторном актовом зале стояла мёртвая тишина. Лишь поскрипывали перья ручек.

Просмотрев задание и осмыслив его, Миша Гулякин успокоился. Он знал решения всех примеров и задач. Сказались недели напряжённых занятий летом. Да ведь и в школе колхозной молодёжи он был далеко не последним учеником.

Огляделся. Неподалёку от него склонились над столами Гостеев и Шерстнев.

«Как-то у них дела?» – с беспокойством подумал о товарищах.

Работу Миша завершил одним из первых. Снова посмотрел на товарищей. Гостеев обернулся и подмигнул, мол, всё в порядке. Справился с заданием и Шерстнёв. Сразу стало легче на душе.

После экзамена долго делились впечатлениями, снова и снова проверяя себя, разбирали решения задач. Этот день решили отдохнуть, а уж с утра взяться за подготовку к устному экзамену по математике.

– Погуляем по Москве, – предложил Шерстнёв.

Михаил уже мог кое-что показать друзьям и немного рассказать о Москве, в которой им теперь, в случае поступления, предстояло учиться.

А потом были математика устная, основы ленинизма, физика, химия… Михаил всё сдал успешно. Оставалось сочинение. Он выбрал свободную тему и начертал на чистом листе бумаги: «Иной судьбы не желаю!»

Он писал об отце, о его участии в революции, об организации колхозов в Акинтьево. И главное – о том, почему выбирает профессию врача. Рассказал о мечте помогать людям, научиться избавлять их от болезней, о том, как понимает долг врача.

Писал и удивлялся, как же это мог раньше мечтать о какой-то другой профессии. Писал и проникался всё большим убеждением, что медицина – его призвание. Впрочем, пока ещё в этих его словах было много юношеской восторженности и увлечённости, ведь он ещё не познакомился тогда ни с анатомией и анатомичкой, ни с латынью и фармакологией, ни с гистологией и микробиологией – то есть с самыми сложнейшими предметами, без знания которых не может быть врача.

Первый курс медицинского института не напрасно считается рубежным для каждого студента. На первом курсе самые сложные предметы. Приходится изучать строение человеческого тела, функции органов и тканей, биохимические процессы в организме. Тут уж подлинная проверка на прочность. Не каждый выдерживал её и не каждый мог преодолеть страх и брезгливость, заходя в анатомичку.

Нельзя сказать, что Михаил Гулякин преодолел всё без труда, но ему удалось собрать в кулак свою волю, когда настал час знакомства с этим особым предметом.

Конечно, к этому готовились не только студенты, но и преподаватели. Группе Михаила Гулякина повезло. Студентов, осторожно и робко переступивших порог анатомички, встретил немолодой уже, опытный преподаватель.

– Побыстрее, товарищи, – поторопил он деловым, строгим голосом, – программа насыщенная. Нельзя терять ни минуты. Подходите к столу…

Михаил сделал шаг вперёд, стараясь не смотреть на стол. Его товарищи тоже прятали взгляды, делая вид, что их больше интересуют потолок, стены и окна секционного зала.

Но это всё скоро пришлось отставить, поскольку преподаватель начал объяснение учебного материала почти без паузы. Он предупредил, что первое занятие – ознакомительное, а вот в следующий раз будет спрашивать и выставлять оценки.

Напоминание о том, что придётся отчитываться за свои знания, заставило несколько по-иному взглянуть на предмет, который предстояло освоить.

А потом от занятия к занятию студенты стали привыкать к анатомичке. На одном из занятий у преподавателя спросили, почему все анатомические обозначения даются в латинской транскрипции. Тот посмотрел на часы и сказал:

– Ну, хорошо, несколько минут у нас есть. Поясню…

Первокурсники в тот день услышали много интересного и нового. Оказалось, что медицинскую терминологию разработали ещё римляне в древние времена, а названия болезней ввели древние греки. Прошли столетия. За это время врачи многих стран пытались выработать свою национальную терминологию, но ни у кого ничего из этой затеи не вышло. Так и осталась латинская и греческая терминология международным языком медиков. Потому и приходилось первокурсникам заучивать наизусть множество различных названий и терминов на латинском и греческом языках.

Михаил постепенно втянулся в занятия, появились у него и свободные минутки, которые он использовал на знакомство с Москвой, на походы в музеи, в театры. В институте работало много различных кружков, спортивных секций, а однажды появилось объявление о наборе в аэроклуб.

И снова решение, которое в дальнейшем сыграло огромную роль в судьбе.

Михаил долго смотрел на объявление. Казалось бы, для чего медику нужно прыгать с парашютом? Между операционным столом и небом дистанция огромного размера.