Владимир Фетисов - Последний губернатор Туркестана. Триумф и трагедия Алексея Куропаткина

Присутствовал на торжестве, конечно и командир дивизии. Обмывали подполковничьи погоны весело, с искренними пожеланиями, здравицами, рассказами о былых боевых схватках, песнями. Вечеринка затянулась за полночь, о войне, за стеной, как будто забыли. «Наша судьба, то гульба, то пальба», – скажет через столетие поэт.

Тем временем Плевненская катастрофа произвела ошеломляющее впечатление как на армию, так и на всё российское общество. Потери были ужасающие: погибло 2 генерала, 295 офицеров, 12471 солдат. Художник Верещагин, у которого при штурме города погиб младший брат Сергей, служивший ординарцем у Скобелева, писал: «Не могу выразить тяжесть впечатления, выносимого при объезде полей сражения в Болгарии, в особенности холмы, окружающие Плевну, давят воспоминаниями. Это сплошные массы крестов, памятников, еще крестов и крестов без конца. Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении».

Первого сентября Александр II созвал на Главной квартире в Порадиме военный совет, на котором стоял единственный вопрос: что же делать дальше. Настроение на совещании царило мрачное и почти все участники во главе с великим князем Николаем Николаевичем высказались за отступление от Плевны (некоторые даже за Дунай) и за прекращение кампании до будущего года. Причём Главнокомандующий, в случае отказа от эвакуации из Болгарии, предложил передать командование кому-нибудь другому, например, военному министру. Но император, проявив мудрость, согласился с меньшинством – теми, кто считал, что после всех этих неудач отступление совершенно немыслимо как в политическом, так и в военном отношении: такой бесславный конец кампании явился бы слишком жестоким ударом по престижу России и русской армии.

Было решено отказаться от каких-либо наступательных действий и по всему фронту перейти к обороне. Саму Плевну заключить в блокаду, лишив тем самым армию Осман-паши снабжения.

И эта стратегия принесла свои плоды. Турецкие войска, запертые в Плевне, стали задыхаться в медвежьих объятьях русской армии. Припасы закончились, и турки решились на прорыв. 10 декабря они пошли в атаку, которая на первых порах принесла им успех – удалось взять передовые укрепления. Однако, артиллерийским огнем второй линии русских войск были остановлены. Тем временем Скобелев, воспользовавшись ситуацией, занял оставленный Осман-пашой город. Не выдержав рукопашного боя, где русские штыки всегда имели перевес, турки бросились бежать. Осман-паше удалось сгруппировать остатки частей и повести их на прорыв, но и эта попытка оказалась безуспешной.

«Осман-паша вручает саблю генералу И. В. Ганецкому»,

рис. С. Шамота, грав. Б. Брауне, 1877 год

Раненый в ногу, поняв безвыходность ситуации, он приказал выбросить белый флаг. Сорокатысячная армия Турции сдалась в плен, потеряв 6000 убитыми.

Узнав о падении Плевны, прусский военный теоретик фельдмаршал Мольтке сложил карту, по которой следил за операциями на Балканах, и спрятал ее, сказав: «До будущего года!».

Но, как говорится, что немцу смерть, то русскому горная прогулка. Как пишет Керсновский: «Холодный ум величайшего рационалиста военного дела не мог постичь силы духа, которая смогла бы заставить какие-либо войска в мире устремиться в лютую зиму на обледенелые, непроходимые местами и летом, кручи Балканского хребта. Творцу Большого Генерального штаба было дано видеть на своей карте Шипку и Троян, но ему не было дано чувствовать за ними Чертов мост и Рингенкопф!».

Да, для европейских военных стратегов преодолеть заснеженные Балканы было чистым безумием. Но, над русскими войсками витал дух Суворова и решение было принято – нельзя давать туркам передышки.

В декабре началась подготовка. Одну из колонн должен был вести генерал Скобелев, и он, передышку после боёв под Плевной, использует на сто процентов. Главная задача – сохранение солдат в предстоящем походе. Винтовки Крнка, которыми в основном была вооружена русская армия, показали себя недостаточно надёжно. И Скобелев приказывает заменить их на турецкие трофейные, которых было в избытке. На маршруте создаются промежуточные продовольственные базы. Тяжёлые, из телячьей кожи, солдатские ранцы заменяются на лёгкие вещевые мешки. И ещё одна интересная деталь: каждый солдат, по приказу Скобелева, берёт с собой одно полено. Не важно какого дерева, лишь бы сухое, чтобы хорошо гореть в бивуачных кострах. И это принесло свои плоды. Не было в отряде Скобелева ни одного обмороженного солдата.

Отлично поработал и штаб под управлением подполковника Куропаткина. Ординарец Скобелева, П. А. Дукмасов вспоминал: «В штабе у нас закипела письменная работа: предписания, рапорты, отношения – всё это спешно рассылалось во все стороны. В полках и батареях энергично готовились к выступлению. И надо отметить, что благодаря распорядительности Скобелева, Куропаткина и полковых командиров лихой 16-й дивизии, а также частной благотворительности русских патриотов (особенно московских купцов) и Красному Кресту люди были прекрасно снабжены всем необходимым. Самым необходимым, конечно, являлась теплая одежда и полушубки, так как предстоял тяжелый зимний переход через горы по ужасным дорогам или, вернее, без всяких дорог. Даже предметы роскоши – табак, чай, водка и прочее – всё это было поровну разделено на полки и батареи. Грустно, что того же не было в других отрядах. Там даже офицеры, более чувствительные к невзгодам, вовсе не имели теплой одежды».

Маршрут, составленный в соответствии с данными войсковой разведки, представлял собой узкую горную тропу, местами покрытую густыми деревьями, по которой могли пройти лишь одиночные путники, да и то в летнее время. Лошадей можно было провести только в поводу. Начиналась тропа у села Тошлиш и проходила через две горных вершины: Караджа на высоте 1353 метра и Чафут на высоте 1523 метра и заканчивалась в Шейновском поле у деревни Иметли. Подъем составлял одиннадцать километрам, затем чрезвычайно крутой спуск протяженностью семь с половиной километров. Зимой данный участок считался абсолютно непроходимым. И вот, в декабре, в жуткий мороз, снег и ветер, в условиях вероятного обстрела с господствующих высот неприятелем, Скобелеву и Куропаткину предстояло провести в полной экипировке шестнадцать тысяч штыков и сабель пехоты и кавалерии, обозы и артиллерию.

Куропаткин вспоминал: «Генерал Скобелев лично осмотрел все части, советовался с начальниками частей, поговорил с офицерами, подбодрил солдат, пошутил с ними. Всюду кипела живая работа, настроение войск было бодрое. Заботливость, предусмотрительность начальника, отсутствие бестолковой суетни, отмены раз отданных приказаний, отсутствие часто беспричинного разноса, хорошее расположение духа начальника и в этот раз, как и во всех других случаях, успокоительно действовали на войска и вселяли уверенность в исходе похода».