Макс Хейстингс - Вьетнам. История трагедии. 1945–1975

В январе 1968 г. я был в числе иностранных журналистов, приглашенных в Белый дом. Сидя в Зале кабинета, мы 40 минут слушали разглагольствования Линдона Джонсона о его приверженности Вьетнаму – за несколько недель до того, как он ошеломил американский народ объявлением об отказе баллотироваться на второй срок. В то утро личность президента США сильно отдавала карикатурностью, отчего, однако, не казалась менее зловещей. «Одним из вас нравятся блондинки, другим – рыжие, а третьим, возможно, вообще не нравятся женщины, – сказал он, мучительно растягивая слова, активно жестикулируя, чтобы подчеркнуть важные мысли, и что-то размашисто черкая карандашом в лежавшем перед ним блокноте. – А теперь я скажу вам, что нравится мне: я готов встретиться с Хо Ши Мином в любое время в хорошем отеле с хорошей едой, чтобы мы сели, поговорили и уладили наконец это дело».

Закончив свой монолог, он внезапно поднялся и вышел из комнаты, не дав нам возможности задать вопросы, что заставило либерального обозревателя Уолтера Липпмана пустить парфянскую стрелу ему в спину. Мы встали, взяли наши блокноты, когда дверь вдруг приотворилась и в проем высунулась голова президента. «Пока вы не ушли, – сказал он почти смущенно, – хочу спросить: я знаю, вы много чего читали и слышали обо мне – а теперь кто-нибудь из вас изменил свое мнение?» Мы были так поражены этим внезапным проявлением уязвимости Джонсона, что потеряли дар речи.

В 1970 г. я снял серию репортажей из Камбоджи и Вьетнама для новостного канала Би-би-си и в следующем году снова прилетел в Сайгон, чтобы взять интервью у президента Нгуен Ван Тхиеу, а также посетил Лаос. В ходе съемок я сопровождал подразделения 23-й дивизии США в операции по зачистке местности в долине Хиепзык, летал на южновьетнамском штурмовике Skyraider на бомбежку и вел прямые репортажи с атакованной коммунистами базы огневой поддержки № 6 на Центральном нагорье. Позже в том же году в Доме народных собраний в Пекине мне довелось пожать руку Чжоу Эньлаю. Я посещал Вьетнам и в 1973, и в 1974 гг., а в 1975 г. освещал последние сражения этой войны, в том числе паническую сдачу Дананга и боевые действия в предместьях Сайгона.

Поначалу я собирался остаться вместе с горсткой других корреспондентов, чтобы запечатлеть падение Сайгона, но в последний день ближе к вечеру мои нервы сдали: я пробился через толпу испуганных вьетнамцев вокруг посольства США и с помощью защищавших его американских морпехов перелез через стену. Через несколько часов вертолет доставил меня на борт авианосца Midway.

Вышеуказанные командировки [1] О них более подробно рассказывается в мемуарах автора «Идем на войну», опубликованных в 2000 г. – Прим. ред. , хотя и выливались на тот момент не более чем в плоды незрелой журналистики, сегодня дают мне возможность глазами очевидца описывать места и события этой войны – с их изнуряющей жарой или дождями, минами-ловушками под ногами и кружащими в небе вертолетами, – какими их видели вьетнамские, французские и американские участники. В последующие годы я встречался с Робертом Макнамарой, Генри Киссинджером и другими гигантами эпохи вьетнамской войны. Артур Шлезингер стал моим другом.

Все войны разные и одинаковые одновременно. Существует распространенный миф, по крайней мере в США, что война во Вьетнаме была сопряжена с беспрецедентными ужасами, которые так ярко живописуют ветераны в своих бесчисленных мемуарах. Но любой, кому довелось пережить Пунические войны между Римом и Карфагеном, Тридцатилетнюю войну в Европе, вторжение Наполеона в Россию или битву на Сомме в 1916 г., посмеялся бы над утверждением, что война в Индокитае была значительно худшим опытом. Насилие во II в., когда сражения велись копьями и мечами, а мирное население и вовсе не имело никаких прав, было ничуть не менее леденящим кровь, чем в веке XX. Горящее масло, которое выливали на головы врагов защитники средневековых городов, мало чем отличалось от напалма. Мародерство, изнасилования, черные рынки, насилие в отношении мирных жителей и пленных были неотъемлемой частью всех военных конфликтов. В 1939–1945 гг. в европейских городах было не меньше проституток, чем в Сайгоне в 1960-х гг., – вспомните о лондонских «коммандос с Пикадилли». Разница лишь в том, что в прежние времена гражданское население, которое оставалось дома, почти не знало о таких неприглядных сторонах войны. Перед публичным показом киноматериалы проходили жесткую цензуру, и из них вырезались все кадры, которые были признаны деморализующими.

Но на волне свободы СМИ в 1960-х гг. мир вдруг получил возможность воочию увидеть в вечерних новостях в прайм-тайм все жестокости и даже бесчинства, творимые вооруженными силами США и Южного Вьетнама. Вероятно, все из вас видели две фотографии, нанесшие наибольший ущерб моральной позиции Соединенных Штатов: расстрел пленного вьетконговца начальником сайгонской полиции в ходе Тетского наступления 1968 г. и кричащую от боли голую девочку, бегущую по дороге после бомбардировки ее деревни напалмом в 1972 г. В отличие от этого, никто не видел снимков того, как вьетконговцы подвергают зверским расправам и хоронят заживо мирных жителей – сторонников сайгонского режима. Ханой распространял исключительно героический нарратив вместе с душераздирающими кадрами разрушений, причиняемых американской авиацией. Яркий визуальный контраст между сверхдержавой, использующей дьявольские военные технологии, символизируемые стратегическими бомбардировщиками B-52, и вьетнамскими крестьянами, одетыми в мешки или пробковые шлемы, в вырезанных из шин сандалиях, на велосипедах, обеспечивал коммунистам колоссальное пропагандистское преимущество. В глазах многих молодых людей в западных странах «борцы за свободу» под предводительством Хо Ши Мина приобрели романтический ореол. Разумеется, ошибочно утверждать, как это делали некоторые ястребы 50 лет назад, что Соединенные Штаты проиграли войну из-за СМИ. Но телевидение и пресса лишили людей на Западе возможности закрыть глаза на человеческие страдания и другие уродливые стороны этой войны.

Незадолго перед первой командировкой в Сайгон я, 24-летний журналист, обратился за советом к Николасу Томалину, ветерану британской Sunday Times . Он дал мне адрес индийского книжного магазина на бульваре Тызо, владелец которого обменивал доллары по самому высокому курсу на черном рынке. И сказал мне: «Запомни одно: они лгут, лгут и лгут». Он имел в виду американское командование и был прав. Однако, как и многие другие западные журналисты тогда и сейчас, Ник упустил из виду тот важный момент, что Ханой делал то же самое. Разумеется, это ни в коей мере не оправдывает намеренной политики обмана со стороны Командования по оказанию военной помощи Вьетнаму (КОВПВ) и Объединенного управления США по связям с общественностью, однако обеспечивает контекст, зачастую отсутствующий в суждениях о так называемом кризисе доверия.