Константин Семенов - Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

В лагерях Русская армия была переформирована в три корпуса: 1-й Армейский, Донской и Кубанский. Из ее состава были выведены лица, перешедшие на беженское положение, существовавшие части оптимизировались: из «цветных» [10] «Цветными» частями в годы Гражданской войны на юге России назывались военнослужащие элитных частей, названных в память лидеров белой борьбы, – алексеевцы, дроздовцы, корниловцы и марковцы. дивизий 1-го Армейского корпуса были созданы одноименные полки.

Изначально питание в лагерях было индивидуальным – военнослужащий получал паек на себя и занимался приготовлением пищи в собственном котелке. «Ели и недоедали. Чувство голода пришло не сразу. Сначала просто хотелось есть, но еще было что продать и купить добавочный кусок хлеба. Потом – работа не уменьшилась; начались занятия, и постепенно ощущение временного недоедания сменилось чувством постоянного сосущего голода. А тут паек еще уменьшен. Теперь хлеба хватает только до обеда. Суп из одних бобов похож на опаловый мыльный настой, и в нем плавает считанный не раз порцион – 72-113 фасоли. Полторы чайные ложки сахару и немного консервов дополняют картину дневного пропитания», – вспоминал один из галлиполийцев [11] Русская военная эмиграция 20—40-х годов. Т. 1. Кн. 2. С. 65. . В Тунисе (Бизерте) положение с питанием было чуть лучше.

Позже питание стало из общего котла, что не исключало выдачи индивидуального пайка. В январе 1921 г. ежедневный паек включал в себя: хлеб – 400–500 г, мясные консервы – до 200 г, картофель – до 750 г, бульонные кубики – 2 г, сахар – до 20 г, кокосовое масло – до 20 г, чай – 1 г, иногда выдавалось 75 г муки, одна селедка или 100 г камсы. Картофель мог быть заменен 100 г крупы [12] Кравченко Вл. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи. Т. 2. Мюнхен, 1975. С. 306. .

Нахождение в лагерях негативно отражалось на дисциплине в частях. В Галлиполи из-за блестящего командного состава и более жесткой дисциплины удавалось держать ситуацию под контролем, а вот в казачьих лагерях ситуация была гораздо хуже. Не помог и перевод Донского корпуса на Лемнос. Проблемы с дисциплиной, а также интриги французского командования против Главнокомандующего и армии стали причиной распыления казачьих частей. Французы всячески химичили с выдачей пайка, грозя армии голодом, также они горячо приветствовали и стимулировали переход на беженское положение (перешло до 4000 человек), возвращение в Советскую Россию (до 3000 человек, преимущественно казаки), трудовую миграцию в Латинскую Америку (около 3000 человек, преимущественно казаки), а также запись во французский Иностранный легион (несколько сотен человек) [13] Русская армия в изгнании. 1920–1923 годы… С. 11. .

Командование предпринимало самые различные меры для осуществления перевозки частей армии из лагерей в Турции. Первичные переговоры проводили военные агенты в различных странах. Наиболее привлекательными для командования были страны балканского региона. С помощью генерала от кавалерии П. Н. Шатилова командованию наконец удалось договориться о приеме воинских частей в Болгарии и КСХС (Королевство сербов, хорватов и словенцев). В мае 1921 г. началась перевозка армии на Балканы.

Пребывание на чужбине заставляло эмигрантов непрерывно думать о будущем. Не было исключением и командование Русской армии. 8 декабря 1920 г. в интервью рижской газете «Сегодня» генерал П. Н. Врангель заявил следующее: «Со времени эвакуации Крыма я фактически перестал быть правителем юга России. Но идея русской законной власти существует, и я по-прежнему олицетворяю ее. Недавняя история Бельгии и Сербии доказывает, что временное оставление государственной территории не означает политического уничтожения государства. Мы будем в таком же положении, как эти государства. Если союзники будут относиться к 70 000 эвакуированных солдат как к армии, которая не преминет возобновить борьбу. Было бы непростительно не признавать значения русской армии, дисциплинированной и готовой к выполнению своей мировой задачи. Если союзники, не оценивая правильного положения, будут видеть в армии простую массу беженцев, я перестану быть главой власти, так как никогда не соглашусь играть роль Петлюры или Скоропадского. Таким образом, моя судьба, как главы правительства, зависит от судьбы армии. Я твердо верю, что союзники, принимая во внимание красную опасность, поймут важность сохранения армии…» [14] Русская военная эмиграция 20-40-х годов. Т. 1. Кн. 2. С. 13. К сожалению, Петр Николаевич глубоко заблуждался, надеясь на помощь и признание союзников. Последние и не собирались помогать изгнанникам. Стоит сказать, что взаимоотношения белых армий и лидеров эмиграции с союзниками требуют и еще ждут своего исследователя и потому останутся вне рамок нашего повествования.

В январе 1921 г. штаб Русской армии уже не сомневался в злом умысле союзного командования, особенно французского, контролировавшего лагеря, где располагались эвакуированные части армии. Свою задачу французское командование видело в роспуске армии и уничтожении спайки воинских частей. Для этого французами осуществлялся целый комплекс мер – психологическое давление на командование Русской армии, сокращение пайка и снабжения русских частей, ужесточение режима входа-выхода с территории лагерей, побуждение к возвращению в Советскую Россию и вступлению в французский Иностранный легион.

Пребывание в лагерях было далеко не простым, многие не выдерживали и переходили на беженское положение и оставляли лагеря и армию. При лагерях стали формироваться беженские батальоны, но армия продолжала жить.

8 января 1921 г. начальник информационного отделения штаба Главнокомандующего Русской армией разослал письмо военным представителям П. Н. Врангеля в Греции, Польше, Сербии, Чехословакии и Франции, в котором указывал: «Между тем целый ряд распоряжений французского командования, продиктованных местными интересами, очень часто идет вразрез с стремлением Главнокомандующего сохранить воинскую организацию, сохранить армию.

Не предрешая вопроса о будущем, тем не менее приходится считаться, что может наступить момент, когда союзное командование станет на открытый путь разрушения армии, т. е. ее организации, или, наоборот, к устранению Главнокомандующего от непосредственного руководства армией.

Для парализования всех вредных последствий этих мероприятий для русского дела решено теперь же принять ряд мер, дабы:

1) воинская организация ни в коем случае не разрушалась и

2) связь Главнокомандующего с войсками не прерывалась, и в нужный момент можно было бы вновь собрать на борьбу все наиболее стойкое и крепкое.

Для выполнения этого Главнокомандующий приказал в каждой стране, где есть или будут военнослужащие на положении беженцев, приступить к организации их в Союзы, общества, артели и т. п., изыскивая к тому все способы. Только созданием организации возможно будет удержать их от распыления и неизбежного разложения.