Александр Скальв - Сонеты Шекспира: Вдохновение реальностью. Историческая головоломка

Для дальнейшего анализа принципиально важно оставаться в рамках изначально принятой логики, т.е. не перескакивать с варианта на вариант. Ведь объяснений тому, что заставило поэта заняться «письменным посланьем», может быть несколько.

В этой части анализа, главное – определить, является ли эта смена формы общения не просто другой, а именно противоречивой по отношению к общению личному, которое мы видели в сонетах 21—25. Ведь только тогда, мы будем делать выводы об адресате в рамках нашей логики.

Для понимания сначала необходимо мысленно исключить форму общения и взглянуть на смысл сонета с точки зрения его противоречивости с предыдущими сонетами 21—25.

Мы видим, что Шекспир продолжает говорить о своей любви к адресату – Lord of my love, и противоречия в этом нет.

Мы видим, что Шекспир указывает на новое обстоятельство – свой «великий долг – Duty so great», но это – не противоречие, так как указывает впервые – сравнивать не с чем.

Мы видим, что Шекспир объясняет адресату последствия своего «долга» для их любви, и противоречия в этом также нет.

Значит, чистый смысл сонета не содержит противоречий.

Но что изменится, если мы учтём «письменную» форму общения с адресатом? Ничего, для вопроса об адресности сонета. Адресат не сменился, так как в рамках нашей логики для этого не применимо ни одно из «неизменных правил».

Можно говорить только об изменении обстоятельств, в которых продолжалось общение с тем же адресатом.

Что это за обстоятельства, будет частично видно в последующих сонетах, а подробно изложено в другой главе, при анализе сонета 26 на соответствие с фактами биографий.

«Письменный» характер общения с адресатом в сонете 26 указывал на изменение обстоятельств – отсутствие личного общения.

И в сонете 27 мы также видим указание на отсутствие личного общения – поэт не видит адресата днём – трудится вдали от него – Lo thus by day my limbs, by night my mind, а ночью направляет к нему мысленный путь – For then my thoughts (from far where I abide. Ясно выражено желание быть вместе с адресатом. Противоречия в этом нет, значит, адресат не менялся.

Ещё одно указание на отсутствие личного общения – «печаль» и «тоска» днём и ночью и всё «дальше» от адресата – How far I toil, still farther off from thee. Ещё одно ясно выраженное желание изменить эти обстоятельства – «вернуть судьбы счастливый ход – How can I then return in happy plight», т.е. быть вместе с адресатом. Понятно, что противоречий в этом нет, адресат сонета не менялся, а череда женских сонетов продолжается.

Опять, как и во всех предыдущих сонетах этой череды (21—28), поэт больше говорит о себе, следуя своей же декларации из сонета 21.

Но «вспомню о тебе – Haply I think on thee» опять указывает на отсутствие личного общения.

Да, мы видим некие новые обстоятельства, но в отношении поэта. Поэтому, какими бы ни были эти обстоятельства, повлиять на смену адресата они не могут. В рамках нашей логики для этого не предусмотрено правил.

Анализу этих обстоятельств будет посвящена другая глава о сонете 29 – при сравнении с фактами биографий.

Здесь мы видим обращение к адресату «dear friend» – милый друг. В английском языке возможен и смысл – «милая подруга», слова не поменяются.

Да, обычно в непоэтической речи, если хотят дать определённость именно женскому роду, то к «friend» – друг, добавляют «girl» – девушка, но, если о «подруге» говорят в третьем лице. Например, «Вот моя подруга (girl-friend)». При прямом обращении к визави, как в сонете, такое уточнение звучит хамовато, а в поэтической речи это уточнение и не обязательно, ведь поэт связан возможностями размера строки.

Однако, мы обязаны определить не то, какой из вариантов перевода отразит род адресата, а то, какую из двух частей несоответствия считать мнимой.

Несоответствие состоит в том, что сонет 30 по смыслу не противоречит предыдущей череде сонетов 21—29, так как мы видим и развитие темы: «вспомню о тебе – But if the while I think on thee (dear friend)» из сонета 29, и объединяющий признак из сонета 21 – отсутствие хвалы внешности адресата, но в сонете, казалось бы, назван мужской род адресата, что противоречит указаниям на женщину сонетов 22—24.

Но к чему такие сложности? Не проще ли признать это несоответствие противоречием, ведь прямо назван «дружеский», т.е. вероятнее мужской род адресата, а значит, можно говорить о смене адресата? Почему бы Шекспиру, находясь в тех же самых личных обстоятельствах, которые схожи в сонетах 29 и 30, не написать также сонет и для друга? Дело в том, что Шекспир не только взял в скобки это обращение к адресату, как бы подразумевая разное толкование. Кроме того, подобное обращение к женщине может свидетельствовать о том, что в отношениях с адресатом пока присутствует только духовная составляющая, как с другом, ведь они находятся в разлуке – личное общение отсутствует.

Но окончательный вердикт о верности такой адресности сонета 30 поставил анализ сонетов 50 и 51, где Шекспир употребил одновременно и обращение к «другу», и оборот речи, который никак нельзя адресовать мужчине.