В. Талах - Хроники богов и воинов Анауака. Первоисточники по истории ацтекской Мексики

Кем и когда это было сделано, кажется, поясняет запись в конце текста: «Брат Б (ернарди) но де С (ан) -Франсиско [fr Bno de S Franco], францисканец. Скопирована с рисунков мексиканцев. И святой архиепископ Сумаррага эту историю представил перед доном Себастианом Рамиресом де Фуэнлеалем, президентом Новой Испании, и [тот] привез её в Мадрид из Куэнки. 1547» 19 19 Nueva colección de documentos para la historia de México. Vol III. – P. xxxix- xl. . Эта запись сделана рукой Ластреса, но, по всей вероятности, отражает действительные обстоятельства, которые могли стать ему известными из неких утраченных материалов (лгать самому себе в пометке на не предназначавшихся для постороннего взгляда бумагах владельцу рукописи не было никакого смысла). По всей вероятности, после смерти епископа Куэнки, произошедшей 22 января 1547 года в Вальядолиде, некто, занимавшийся разбором оказавшихся в Мадриде бумаг усопшего и проявлявший интерес к делам Индий, поручил францисканцу Бернардино де Сан-Франсиско снять копии с двух документов: «Истории» и изготовленного четырьмя годами ранее Алькобисом списка «Законов» 20 20 Р. Тена, изучая оригиналы рукописей, обратил внимание на то, что «История мексиканцев по их рисункам» и «Это законы» написаны одним почерком, в связи с чем предположил, что обе созданы Андресом де Алькобисом (Tena, R. Éstas son leyes que tenían los indios de la Nueva España, Anáhuac o México // Arqueología Mexicana, Año 2016, Vol. 24, Número 142. – Рp. 42—45). Однако, если не считать подпись Бернардино де Сан-Франсиско и дату 1547 г. подлогом (неизвестно зачем сделанным), то поскольку только более поздний переписчик мог скопировать подпись более раннего, но не наоборот, переписчиком обоих текстов оказывается Сан-Франсиско, а не Алькобис. . Первый из них брат Бернардино воспроизвёл в «усеченном» виде, без иллюстраций (скорее всего, он просто не умел рисовать), зато второй переписал полностью, включая подпись и датировочную помету первого копииста. Следует отметить, что переписчик совершенно не знал языка науатль и, кроме того, плохо разбирал буквы оригинала (он постоянно путает «u» и «n», «ç» и «c», «ç» и «q», «hu» и «m»), результатом чего стала ужасающе искаженная транскрипция индейских имен и названий. Иллюстрированный оригинал со временем затерялся, а сделанная с него копия лежала где-то в мадридских архивах более полутора столетий, пока не оказалась в одном переплете с 12 другими старинными манускриптами в книжной лавке Хуана Лукаса Кортеса.

Автор

Текст не содержит никаких указаний на имя автора. Первоначально М. Ороско-и-Берра предположил, что упомянутый в пометах Ластреса «брат Бернардино де Сан-Франсиско, францисканец» – это Бернардино де Саагун 21 21 Nueva colección de documentos para la historia de México. Vol III. – P. xl. . Однако, орфография имен и названий науатль, приводимая в тексте (даже если исправить ошибки копииста) сильно отличается от использовавшейся Саагуном, не совпадает с приводимым в сочинении Саагуна список названий индейских месяцев, сильно отличается от саагуновского стиль сочинения. Кроме того, до 1536 г. Саагун был проповедником в Тлальманалько и Шочимилько и не пользовался вниманием церковного начальства, а самые ранние сведения о проводимых им изысканиях в области индейской старины относятся к 1547 г. Поэтому гипотеза об авторстве Саагуна не нашла поддержки.

Ф. дель Пасо-и-Тронкосо обратил внимание на сообщение историка новоиспанских францисканцев Херонимо де Мендиеты о том, что «в 1533 году, когда Президентом Королевской Аудиенсии в Мехико был дон Себастиан Рамирес де Фуэнлеаль, а кустодием ордена Нашего Серафического Отца Франсиско в этой Новой Испании – брат Мартин де Валенсиа, оба они поручили отцу брату Андресу де Ольмосу [Andrés de Olmos] из названного Ордена, так как он был наилучшим переводчиком, который тогда был в этой земле, и человеком ученым и рассудительным, чтобы он составил книгу о древностях этих местных индейцев, особенно из Мехико, Тескоко и Тлашкалы, чтобы о том осталась некая память, и то, что было плохим или для чего не хватило бы сноровки, можно было бы опустить, а то, что оказалось бы хорошим, можно было бы отметить, как отмечают и хранят в памяти многие дела других язычников. И названный падре так и сделал, так что после того, как он просмотрел все изображения, какие касики и знатные люди этих провинций имели о своей старине, и самые старые дали ему ответы на всё, о чем он их захотел спросить, он составил из всего этого весьма объемистую книгу…» 22 22 Gerónimo de Mendieta, Historia Eclesiástica Indiana, reedición de Salvador Chávez Hayhoe. V. 1— México, 1945. – Prólogo al libro ll. .

Правда, примерно тридцатистраничный текст «Истории мексиканцев» никак не соответствует определению «весьма объемистая книга». Однако, и для этого находится объяснение у Мендиеты: оказывается, Ольмос составил ещё и обобщение (suma) своего сочинения. Ф. дель Пасо-и-Тронкосо предположил, что «История мексиканцев по их рисункам» – это и есть обобщение исторического труда Ольмоса 23 23 Nueva colección de documentos para la historia de México. Vol III. – Pp. xl – xli. . Такую точку зрения поддержал Х. Гарсиа Икасбальсета, её придерживался А. М. Гарибай 24 24 Garibay K., A. M. Historia de la literatura nahuatl. Vol. 2. – México, 1954. – Pp.31—34; Teogonía e historia de los mexicanos. – Pp.9—14. .

Критическое отношение к гипотезе Пасо-и-Тронкосо высказал другой крупнейший знаток литературы науатль, Мигель Леон-Портилья. Он обратил внимание на обстоятельства, при которых согласно Мендиете Ольмос написал свое «Обобщение»: «Через некоторое количество лет, когда кое-какие высокопоставленные лица в Испании получили известия, что названный брат Андрес де Ольмос собрал эти индейские древности, они принялись просить их, и между ними один прелат-епископ, которому он не мог отказать в удовлетворении, и он согласился переписать свои памятные записки и сделать некое послесловие или обобщение того, что содержалось в той книге, каковое и сделал…». Поскольку последние события, описанные в «Истории мексиканцев…», произошли не позже 1537 г., а работа Ольмоса началась в 1533, по мнению Леона-Портильи маловероятно, чтобы написание «объемистой книги», а затем «некоторое количество лет» до создания извлечения из неё уместились в это четырехлетие (на самом деле, как мы видели, «История» была написана еще раньше – всего через два года после начала работы Ольмоса). Кроме того, Мендиета, с одной стороны, сообщает о том, что полный вариант работы Ольмоса был в его время уже утрачен, но с другой несколько раз ссылается на его сведения. М. Леон-Портилья полагает, что он мог почерпнуть их именно из «Обобщения» 25 25 León-Portilla M. Ramírez de Fuenleal y las antigüedades mexicanas. – Pp. 39, 43—44. . Но как раз некоторых мифологических сюжетов, которые Мендиета приводит со ссылкой на Ольмоса, в «Истории мексиканцев» нет. Из этого следует, что «История» и «Обобщение» Ольмоса – разные тексты.