Татьяна Ефремова - «Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

Витевский В. Н., стр. 189

Уральские офицеры и чиновники, которым было поручено ввести НП… во всех станицах собирали казаков и задавали им такой вопрос: «Хотите ли вы принять НП или нет?», не пояснивши, что за НП, в чём оно состоит, так мы и до сих пор не знаем сути НП. Весьма естественно, что на такие вопросы ответы, будь они отрицательные или положительные, не будут приняты за преступления. Поэтому многие казаки простодушно отвечали: «НП мы не желаем». Ответ этот был принят за сопротивление и донесено офицерами, как о бунте…

Прошение казаков сенатору Ковалевскому, цитируется по Колычеву С. В., стр. 100

В 1874 г. были введены в жизни уральских казаков различные реформы, касавшиеся их воинской службы и самоуправления. Между прочим, вводилась обязательная для каждого молодого казака военная служба, что изменяло прежний порядок отбывания воинской повинности. Уральские казаки выросли с недоверием к центральной власти и как огня боялись её вмешательства в их внутренние дела. Целый ряд бунтов, начиная с пугачёвщины, в которой уральские – тогда яицкие – казаки играли большую роль, и далее в 1803–1837 гг. вызывался подобными же шагами центральной власти, направленными к тому, чтобы прибрать вольных казачков к рукам. Если события на Урале в 1772 и 1803 гг. можно отнести к бунтам, то события 1837 и 1874–1876 гг. были сплошным недоразумением, основанном на нелепом поведении местного начальства и на вековом недоверии казачества ко всяким реформам в их быте.

В 1837 г. уральцы подали жалобу приехавшему тогда в Уральск наследнику-цесаревичу на разные неурядицы и насилия местных властей, которые и создали «бунт», окончившийся ссылкой нескольких десятков «главарей» в Сибирь.

В 1874 г. чисто пассивное сопротивление казаков введению реформ вызвано было главным образом самими приёмами начальства по введению «нового положения». С большого ума, когда ему стало известно недовольство казаков и по преимуществу стариков, игравших всегда большую роль среди старообрядческого патриархального населения, оно распорядилось отбирать от всех поголовно «подписку» о принятии нового положения, причём подписываться предлагали на чистых листах.

Вот тут-то заварилась «крутая каша», которую начальству пришлось расхлёбывать в течение десятка лет и в результате которой была массовая ссылка казаков с семьями в административном порядке на поселение в пустынные части Сырдарьинской и Амударьинской областей Туркестанского края…

Бородин, «Идеалы…», стр. 23–24

После распубликования на станичныхъ сходахъ новаго Положения, казаки Ботовъ и Кирпичниковъ подали 19 июня генералу Бизянову прошение, сущность котораго заключалась въ указании на то, что при применении къ войску новаго Положения неизбежно подорвется благосостояние войсковаго населения, и без того уже не завидное, вследствие чего они ходатайствовали объ отмене новаго Положения, указывая, что при отказе они обратятся съ такой же просьбой къ командующему войсками Оренбургскаго военнаго округа и такъ далее по команде.

Генералъ Бизяновъ наотрезъ отказался принять это прошение Ботова и Кирпичникова, и такъ какъ для оказания ему содействия при введении новаго Положения былъ специально командирован въ Уральскъ полковникъ Мартыновъ, то онъ вместе съ последнимъ внушилъ просителямъ, что домогательства беззаконны и даже преступны, и далъ имъ 10-дневный срокъ на размышление. Однако, по истечении срока Ботовъ и Кирпичниковъ опять явились въ присутствие и представили свое прошение. Тогда просителямъ было объявлено, что по возвращении генералъ-лейтенанта Веревкина изъ-за границы, где онъ еще лечился отъ раны, ему будетъ доложено ихъ прошение, но до техъ поръ они во всякомъ случае должны будутъ подчиниться новому положению и воздержаться отъ всякихъ его превратныхъ толкований, въ чемъ и потребовали отъ нихъ особую подписку. Кирпичниковъ и Ботовъ, посоветовавшись съ другими казаками, отказались дать требуемую отъ нихъ подписку и вместо того представили копию съ упомянутой уже выше «владенной», въ удостоверении того, что прошение ихъ вполне законно.

Генералу Бизянову хорошо было известно, что казаки Ботовъ и Кирпичниковъ действуютъ не отъ своего только имени, а являются уполномоченными большинства уральскихъ казаковъ. Атаманъ отдела въ своемъ донесении по этому поводу указывалъ, между прочимъ, на станицу Кругло-Озерную и др., какъ на центръ, изъ котораго распространяется смута, и что не все казаки настолько упорствуютъ не подчиниться требованию начальства, а более разсудительные изъ нихъ, хотя и погалдели о томъ, что следуетъ попросить начальство исходатайствовать отмены Положения, но, однако, не взялись подать о томъ прошение. Отметивъ нерешительность части казаковъ, атаманъ отдела указалъ и главныхъ агигаторовъ.

Действительно, казаки Ботовъ и Кирпичниковъ имели письменное полномочие на подачу прошения, подписаннаго огромнымъ числомъ ихъ единомышленниковъ; это письменное полномочие известно было подъ названиемъ «заручной».

Въ виду отказа Ботова и Кирпичникова дать подписку въ томъ, что они подчинятся новому Положению, отдано было 29-го июля распоряжение отобрать у нихъ эту «заручную», узнать по ней всехъ ихъ единомышленниковъ, допросить последнихъ и отобрать отъ нихъ всехъ подписки о томъ, признаютъ ли они себя солидарными съ Ботовымъ и Кирпичниковымъ, а также въ томъ, что они отказываются отъ единомыслия съ последними и будутъ впредь подчиняться всемъ распоряжениямъ начальства; въ случаю же отказа казаковъ дать требуемую подписку – предать ихъ суду.

Такое, на первый взглядъ, энергичное распоряжение, на самомъ деле должно было неминуемо повести къ дальнейшему осложнения положения вещей.

«Заручную», которую Ботовъ и Кирпичниковъ первоначально сами представляли въ удостоверенie своихъ полномочий, они теперь, разумеется, наотрезъ отказались выдать начальству, чемъ лишили его возможности выяснить имена лицъ, его подписавшихъ. Такимъ образомъ, распоряжение оказалось трудно осуществимымъ. Само по себе отобрание подобной подписки было почти равносильно плебисциту, пусканию вопроса на голоса и, во всякомъ случае, должно было вселить въ казакахъ убеждение, что ихъ спрашиваютъ о желании или нежелании принять новое Положение, а, следовательно, что на обязательное принятие его нетъ царскаго повеления, и начальство домогается теперь добровольнаго со стороны казаковъ согласия принять новое Положение. «Недоразумение», такимъ образомъ, росло, сгущалось въ огромную, безпросветную тучу, нагонявшую мракъ, въ которомъ никто не могъ разобраться.

(…)

Въ ночь на 20 сентября возвратился изъ-за границы атаманъ ген. Веревкинъ и, принимая утромъ съ визитомъ уральскихъ чиновъ и представителей различныхъ частей войскъ, сказалъ: «Съ удовольствиемъ вижу васъ всехъ, господа, здоровыми! Одно неприятно, что въ Уральскомъ войскъ возникли большие затруднения по введению новаго положения; впрочемъ, при помощи Божьей и вашемъ содействии, господа, я надеюсь уладить это дело».