Владимир Мединский - Мифы о русском пьянстве, лени и жестокости

В итоге турецкая армия со всем своим командованием оказывается на «плацдарме» между русскими редутами с одной стороны, и Дунаем и крепостью – с другой. Вокруг – русские окопы и флеши. Несколько судорожных атак турок захлебываются. Весь «плацдарм» простреливается насквозь. Позади – ощетинившаяся орудийными стволами Слободзея.

Самое забавное: окружив турок на ими же захваченном «плацдарме», Кутузов переходит к своей излюбленной тактике «ничегонеделания» – УСПЕХ НЕ РАЗВИВАЕТ И КАК БЫ ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ.

Через месяц в турецкой армии начинается настоящий голод, болезни, мор, а погода-то не май месяц. Русские даже не пытаются атаковать, лишь держат «котел» закрытым. Турки и так каждый день теряют сотни бойцов. Потери русских в процессе поддержания «Дунайского котла» – ноль. Такова излюбленная манера Кутузова – избегать боя и ненужных жертв, когда время и так работает на тебя. Ее же применит Кутузов и полгода спустя.

В котле, который турки, в общем, сами себе устроили, оказалась вся верхушка их армии. Они понимают, что пока в Турции соберут новую армию, в слободзейском лагере вообще никого не останется. Сам Великий визирь лично обращается к Кутузову с просьбой о мире. Там, в окружении, – его близкие родственники. Кутузову ничего не стоит раздавить их, уничтожить огнем или просто подождать еще месяц, пока они все не умрут от ран, голода, болезней. Но тогда – кровная месть, турки озлобятся, и вспыхнет новая война. А Кутузов чувствует другую, гораздо большую опасность на Западе, со стороны Бонапарта, и здесь, на южном фронте, ему нужен мир. Поэтому Кутузов якобы неохотно «дает себя уговорить», он согласен на почетную капитуляцию! 26 ноября 12 тысяч полуживых турецких солдат и офицеров (из 35 тысяч угодивших в «котел») выходят с барабанным боем и знаменами и, шатаясь, бредут в сторону Турции.

Сухой остаток: подписанный 16 мая (за месяц до вторжения Наполеона!) 1812 года т. н. Бухарестский мир с Турцией дал России территорию в 40 тысяч квадратных верст с населением в 200 тысяч человек. Турция признала российскими все территории в Грузии, которые ранее добровольно перешли в подданство России. Было и много других пунктов договора, весьма привлекательных для России: о праве судоходства по Дунаю, о самоуправлении Сербии…

«Переправа наполеоновской армии через Березину 14–17 (26–29) ноября 1812 г.» Литография по оригиналу П. Гесса. Середина XIX в.

К концу этой, последней на территории России битвы Бонапарт уже не командовал армией. В сопровождении нескольких офицеров он инкогнито бежал в Париж

Но главное – Кутузов вынудил турок выйти из войны. Сделал это фактически без потерь. Он сохранил для войны с Наполеоном 5 5-тысячную боеспособную армию и не допустил выступления турок на стороне Франции.

Так же блистательно он действовал и осенью 1812 года. Русская армия шла параллельно французам и не давала уйти из ими же разоренной местности! А в нужный момент, под Березиной, Кутузов ударил изо всех сил с разных направлений. Разгром под Березиной не отрицают даже те французские историки, у которых хватает совести писать о победе под Бородино.

Кстати, сам факт переправы через Березину – а это глубокая осень, фактически зима 1812 года – подтверждает, что никаких таких смертельных морозов и не было.

Считается, что температура тогда не опускалась даже в самые холодные ночи ниже минус восьми. Конечно, для европейцев это все равно очень холодно, но не настолько, чтобы проиграть из-за этого войну. При этом саму тему о том, что русские способны побеждать только в экстремальных условиях, на Западе муссировали постоянно. И Гитлер, которого победил «генерал Мороз», и Наполеон, который сетовал на это в своих воспоминаниях, и англичане. Последние во время крымской войны, избрав мишенью своих шуток Николая I, говорили, что у русских нет шансов победить англо-французский десант в Крыму, поскольку у Николая отсутствуют два его лучших генерала – генерал Январь и генерал Февраль.

«Генерал Мороз» в той войне особой роли не сыграл. Ведь вот что интересно: на Березине не было льда. И именно в этом одна из причин того позорного поражения, того разгрома, который потерпела французская армия у этой речушки. Понтонеры навели мосты, а переправиться по ним армия просто не успела… Если бы было так холодно, как описывал потом Наполеон в своих воспоминаниях, они просто перешли бы по льду.

Эта речушка навсегда вошла идиомой «Березина» во французский язык. «Березина» в современном французском – это катастрофическое, полное поражение. «Березина» – так французские футбольные болельщики сегодня называют разгром с большим счетом.

Этот термин во Франции так же устойчив, как в России – шваль и шаромыжник. Слово «шаромыжник» произошло от «мон шер ами» – «мой дорогой друг»: так обращались к русским крестьянам умирающие с голоду французы. Ну а особо кичливых плененных «французиков из Бордо», видимо, претендовавших на куртуазное дворянское обхождение, наши заскорузлые смоленские мужички стали называть грубее – шваль – от шевалье (всадник, дворянин, помните – «шевалье д'Артаньян»). Видимо, были основания.

Еще во время Бородина Наполеон удивлялся – и спрашивал своих генералов, почему так мало пленных русских. Штабисты объясняли ему, что дело не в какой-то особой стойкости, просто русские не сдаются в плен, потому что всю жизнь воюют с турками. А турки, как известно, пленных не берут. Это, конечно, неправда от первого до последнего слова. Русские воевали не только с турками, они не менее успешно воевали с французами, итальянцами, немцами, шведами и прочая. Турки пленных брали и, отметим, довольно прилично к ним относились. А вот в плен русские не попадали, потому что это была Отечественная война – и они бились до последнего. Достаточно сказать, что рядовые русские солдаты во многих частях отказывались подчиняться офицерским приказам оставить Смоленск, и их приходилось уводить с передовой чуть ли не силой.

Между делом еще одна историческая справка. Специально для моих ожесточенных критиков в интернете, любящих подсчитывать с точностью до нескольких человек число погибших в битве при Бородино, эксгибиционистски выставляющих таким образом напоказ свою эрудицию или ублажающих собственные комплексы, даю несколько любопытных цифр из исследования профессора Дипакадемии МИД РФ, одного из крупнейших специалистов России по войне 1812 года Владлена Сироткина [21] Сироткин В. «Наполеон и Россия». М., 2000. .

Цифры есть разные. Скажем, два научных редактора, которые занимались проверкой данных в этой книге, – Андрей Буровский и Геннадий Потапов – в них разошлись. Писатель Лев Вершинин, который поддержал меня в своем блоге, дал третью статистику… Правды – с точностью до одного человека мы не знаем. Оценки колеблются с шагом до 10 тысяч человек! Но факты таковы: потерь у наших было меньше, а пленные французы остались в России.