Михаил Полищук - Взывая из бездны. De profundis clamat

По подсчетам автора, в среднем эта цифра за XX столетия приближается к 170 миллионам. При этом собранный материал позволяет ему придти к далеко идущему заключению:

«Убивает любая власть, абсолютная власть убивает абсолютно».

При этом следует важное добавление: «Жертвами демоцида (то бишь, бессудных расправ) за все прошедшее столетие оказалось в шесть раз больше людей, чем погибло на полях сражений всех войн, которые велись как между государствами, так и внутри стран» (Там же).

Дороги – зримое начало цивилизации. С момента выхода из первобытных троп на дорогу человечество оказывается в особом физическом и смысловом пространстве, где жизнь индивида обретает некий вектор, вместе с которым у него возникает ощущение странника, бредущего во времени из неизвестного откуда в манящее куда-то.

По истечению времен дорога жизни естественно завершается перед встречей с вечностью либо безвременно обрывается рукой палача.

Одно из выдающихся технических достижений античной цивилизации – римские дороги – запечатлено в горделивой фразе – «Все дороги ведут Рим». В сороковые – роковые годы XX столетия, на пике научно-технического взлета и прочих достижений западного общества, указатель цивилизационного маршрута европейских дорог на какое-то время заменен на зловещий – «Все дороги ведут в концлагерь»…

С завидной регулярностью по вновь обозначенному доминирующему маршруту в концлагерь Аушвиц-Освенцим направляются транспорты с десятками тысяч жертв из Парижа (Дранси), Вены, Берлина, Копенгагена, Афин, Рима, Будапешта, Праги и других известных и не очень известных мест – знаковых обиталищ европейского духа.

Дороги эти оказались под таинственным покровительством – ни единая бомба не удостаивает их своей взрывной мощи, ни единый партизан не предпринимает попытку вывести их из строя в момент следования по ним эшелонов смертников по намеченному графику.

Страховой полис, увы, распространяется не только на дороги смерти, но и на конечный пункт их назначения. Ни единая бомба не нацелена на разрушение инфраструктуры – логистики фабрики смерти, обеспечивающей непрерывное функционирование газовых камер и крематорских жаровен, выдающих на-гора до десяти тысяч трупов в сутки.

А между тем мученики Освенцима, как и других концлагерей, вызывают огонь на себя – умоляют обрушить бомбы на своих истязателей, будучи готовы при этом погибнуть сами. Смерть от «дружеской» бомбы представлялась им неизмеримо более достойной и осмысленной, чем от рук палачей:

«Когда мы видели, что над нами пролетают американские или британские самолеты, мы усердно молились: "Пожалуйста, сбросьте хотя бы одну бомбу на лагерь. Если сможете, уничтожьте его". Какой прекрасной была бы смерть, если бы мы знали: я умираю, потому что кто-то обо мне заботится, а не потому что все меня ненавидят. Мы благословляли смерть в схватке с этим звериным врагом», – свидетельствует бывшая узница Освенцима (Уильям Перл. Холокост как заговор…).

20 августа 1944 года – по Освенциму проносится тревожно-радостный слух: «Бомбардировщики наконец летят сюда!» Слышится мощный гул моторов – в безоблачном небе 227 американских самолетов – 127 тяжелых бомбардировщиков класса «летающая крепость» и сотня сопровождающих их истребителей. Рядом раздаются мощные взрывы. Земля трясется под ногами. В лагере слышатся возгласы – «Они пришли! Они здесь!».

Они пришли… Но они вовсе не «здесь», вернее, не там, где их так страстно ожидали. Согласно боевому заданию, авиация осуществила точечную бомбардировку химического завода в Моновице – всего в восьми километрах от газовых камер.

Сразу же после не состоявшегося налета целехонькие газовые камеры продолжали исправно работать – душили в своих объятьях очередные партии жертв.

Утверждается, что трубы крематориев летящим бомбить вражеские стратегические объекты летчикам зачастую служили важным ориентиром на местности.

Достоин упоминания и такой факт – истории неизвестны серьезные операции, в ходе которых какие-либо спецотряды сил антигитлеровской коалиции либо примкнувших к ним борцов Сопротивления помогли бы узникам концлагерей как-то облегчить их участь – устроить побег либо оказать помощь в вооруженном отпоре палачам.

Ни подъездные пути, ни газовни, ни печи Освенцима-Биркенау союзники не бомбили. Их бомбардировщики пролетали над лагерями смерти, но цели их были иными. Возможно, это прозвучит кощунственно, но фактически союзники поддерживали работу Освенцима. Концлагерь был освобожден совершенно случайно советскими войсками. Приказа такого не поступало, хотя высокое командование стран-союзников по антигитлеровской коалиции об Освенциме знало с конца 1943 года. Советские солдаты и офицеры 60-й армии, освобождавшие Освенцим, узнали о его существовании накануне штурма.

«Мировые сверхдержавы фотографировали железнодорожные пути, ведущие в Освенцим и в другие лагеря смерти… Объясните мне, почему эти пути не были разбомблены?» – безответно вопрошает собравшуюся его послушать богопослушную публику Папа Римский Франциск во время очередного пастырского визита в Турин.

Знали ли сильные мира сего, которым волею исторической судьбы выпала миссия спасти мир от чумы фашизма, ужасах, царящих за колючей проволокой концлагерей и загонов гетто? Разумеется, знали – и знали не только благодаря могуществу их спецслужб, которым удавалось раздобыть куда более засекреченные сведения, чем информация о прилюдно совершаемых нацистами и их пособниками преступлениях над миллионами жертв, но и непосредственно из уст живых свидетелей кровавых побоищ, бежавших из ада концлагерей узников, пытавшихся поведать свободному миру о доселе неведомых истории немыслимых преступлениях.

Одними из первых посланников, выбравшихся из пекла ада, пытавшихся донести до сознания «прогрессивного человечества» творящееся теми, чьи предки устами славных просветителей еще сравнительно недавно предвосхищали наступление царства Разума и Справедливости на земле, были бежавшие из Освенцима узники Рудольф Верба (Вальтер Розенберг) и Альфред Вельтцер, доставившие свидетельства о происходящем в Освенциме лидерам антигитлеровской коалиции.