Евгения Пищикова - Пятиэтажная Россия

Каждый новый цикл культуры нуждается в артикуляции самых простых, но самых трудноуловимых понятий: что такое, например, благоразумный брак и какие качества должны быть присущи «идеальному мужу» и «идеальной жене». Брачное объявление — единственный документ, способный сохранять контуры общественной мечты.

Первое брачное объявление было напечатано в Англии в 1695 году, в сборнике лорда Гоутона «Как улучшить хозяйство и торговлю». Некий молодой джентльмен пожелал вступить в брак, «соответствующий его положению в обществе»; тут же были добросовестно перечислены денежные обстоятельства молодца — не только сумма наличного капитала, но даже и количество овец, пасущихся на зеленых его лугах. Овечки эти как-то тепло срифмовались с текстом современного брачного объявления, полюбившегося мне («Я одинокая Овца (Водолей), моим страданьям нет конца»).

Практически все газетные материалы и решительно все научные тексты, посвященные теме брачных объявлений, начинаются с истории вопроса. Так что наш молодой джентльмен (его звали Уолт Томкинс, и брак его оказал ся не слишком удачным) — давний гость публицистики.

Ну, и зачем нужно было опять тревожить Томкинса (вышел Томкинс из тумана, вынул сборник из кармана), если нам, например, интересны странички знакомств отечественных газет, к тому же опубликованные в самое последнее время?

А вот для чего. Письмо нашего джентльмена было напечатано в солидном провинциальном рекламном сборнике, издатель которого счел необходимым предварить новшество всего парой строк: «Я решил анонсировать всевозможные вещи, если они не предосудительны. И, между прочим, помещаю и следующее объявление, которое не предосудительно и за которое мне хорошо платят».

Покой и здравый смысл этого высказывания на бесконечно долгие годы вперед определил европейское отношение к объявлениям о знакомствах. Не то в России, где брачные объявления имеют историю самую драматическую. Колонки знакомств с самого начала окружала атмосфера общественно полезного, нравственного дела. Минуем петербургскую «Брачную газету» (1906–1917), хотя о приносимой ею общественной пользе спорили и писали столичные литераторы первого ряда. Газета считалась передовой.

Но вот на дворе 1976 год, и не менее передовая «Литературная газета» возрождает публикации «рекламных объявлений межличностного характера» с неимоверным трудом, резонансом и помпой.

«17 ноября 1976 года впервые в советской печати появились два брачных объявления, — вспоминает один из инициаторов этого важного дела А.З.Рубинов. — «Одинокий мужчина, 48/166, образование гуманитарное, домосед, хотел бы познакомиться с блондинкой до 35 лет, любительницей театра и симфонической музыки. Москва». И «Разведенная. 32/162, с ребенком шести лет, техник-строитель, хочет познакомиться с мужчиной — любителем спорта, жизнерадостным, непьющим. Воронеж». Вредакцию пришло 416 очень звонких ругательных писем и 40 000 одобрительных». Что же касается самих объявлений, то домоседу написали 16 000 дам; разведенной технику-строителю — 875 мужчин.

Фурор. Когда «Неделя» годом позже повторила подвиг, напечатав подборку под названием «Разрешите познакомиться», известинский отдел писем забастовал. Елена Мушкина, начальник отдела семьи и быта «Недели», вспоминала, как руководство газеты согласовывало текст матримониальных посланий в идеологическом отделе ЦК КПСС. Разумеется, «атмосфера чтения» этих посланий была особенная — электрическая, волнующая. Многократно читателям объяснялось, зачем объявления публикуют, — затем, что это государственное дело.

Прошло двадцать лет — «возраст невесты, дряхлого пса и молодой Российской Федерации». Брачные послания остались государственным делом. Не только потому, что они кодируют бесценную информацию, которой можно научиться пользоваться (не случайно, как только государство набирает строгости, оно сразу вспоминает об этих «милых пустячках» — как то сделали три года назад в Республике Беларусь, приняв постановление «Об утверждении порядка приема, регистрации, учета, распространения брачных объявлений и объявлений о знакомствах в средствах массовой информации»). А потому, что наши послания так и не сумели стать частным, прозрачным, «европейским» делом.

Б/о (брачным объявлениям) есть где разместиться. Появились издания рекламные и специальные; место же изданий передовых, относящихся к размещению «Знакомств» как к подвижничеству, заняли совсем другие СМИ. Сегодня трудно представить себе страничку брачных посланий в «Известиях» — пусть и опростившихся. Тут ведь все дело не в физиономии издания, а в позе, в которой оно стоит. У «Известий» она все еще величественная. Сейчас брачные объявления публикуют газеты самые добродушные, встречающие читателя хлебом-солью, перцем и изюмом, а не моралистической указкой. Это даже не желтые газеты. Это народная пресса. В Москве — «Моя семья»; в России — матушка районка, и все «Хронометры», «Меридианы» и «Караваны» издательского дома «Провинция», и городские вестники, и сборники советов и рецептов, и т. д. и т. п.

Эти добродушные газеты с удовольствием отдают свои площади брачным посланиям, имея в виду, что это забавное чтение. Лишнее развлечение читателю. Ох, не знаю. Народная пресса всегда свежа и прелестна, как бывают свежи и прелестны только произведения наивного искусства, а объявления дышат подлинной жизнью — зоркой, приметливой, далеко не счастливой. Они иной раз просто-таки выламываются из газеты, проверяя издание на прочность, на жизненность.

Вот представьте себе — группа собеседников ведет незначительный разговор на общественно значимые темы. На затравку что-то о политике: «Не знаю, как вы, а я возмущен этой историей с таллинским солдатом!» Потом вялое обсуждение социалки: «Страхование жилплощади дело важное, но надо бы по уму». Затем о культуре: «Пусть Верка Сердючка теперь в Жмеринке гастролирует…» А одна из собеседниц вдруг тихо, мелким шрифтом, говорит: «Элементарно хочу замуж. Детей нет…» И пустой разговор осыпается.

Это одно из самых моих любимых брачных посланий: «Элементарно хочу замуж! 40 лет, врач. Детей нет».

Сразу видишь за одной-единственной строчкой человека — медичка, ум сардонического склада. Безусловно, я привела в пример объявление по-своему совершенное. Оно волнует как текст, как личное высказывание.

Б/о вообще имеет двойную ценность. Как сообщение и послание, оно делает свою работу, улавливая ответный интерес, теплоту; но также еще имеет цену высказывания, ego-документа, текста-памятника. Кстати, возможно ли создание безусловно совершенного объявления? Чтобы и как произведение, и в смысле практической пользы?