Марина Цветаева - Тетрадь третья

Я: — Всё, что делают поэты, философы, музыканты они с успехом могли бы делать на том свете. Сделанное Наполеоном могло быть сделано только на этом.

Поэты и т. д. спокойно могли бы не родиться.

Мур, с отчаянием:

— Я не могу <���подчеркнуто дважды> смотреть на солнце, потому что я не орел!

(Конец лиловой записной книжки — почти пустой.)

Мур — 28-го янв<���аря> 1931 г. (только что прошел Крещение)

Я: — А для чего крестная мать и крестный отец?

Мур: — Для того, чтобы если настоящая мать умрет, еще бы запасная оставалась. Как в машине — колесо запасное.

Разговор с батюшкой (четверговый урок у К<���арсавиных>)

Батюшка:…

Мур: — Он же мне ничего не ответит — он ведь нарисованный.

(солдатское, в 1918 г. — не хочу на дóску молиться!)

— Какие свиньи — французы! Испортили наше р. Свиньи! Всё у них наоборот.

(Конец марта 1931 г.)

Мур: Остров — земля средиводная.

(NB! сам)

Я, сама себе: — Когда я буду <���по?>мирать — что я буду вспоминать?

Мур, молниеносно: — Стихи.

Про драку с Алей:

— Она меня бьет как корова, как кобыла, а я ее — как муравей.

Пасха, заутреня на воле.

Я, шепотом: — Тебе нравится церковь?

Он, громко: — Да, потому что похожа на гараж.

О войне: — Нужно уехать до войны, за войну, где ее еще нет.

Гусочка (подарили желтую, большую, голова снимается — внутри конфеты. Обожает ее.)

Кто-то: — Но у нас тоже были богатыри.

Я: — Богатырь — физическая сила, герой — духовная. Только всего.

Любовь не прибавляет к весне, весна — тяжелое испытание для любви, великий ей соперник.

Кто может сравниться с деревом?

Мур — апрель 1931 г.

— У меня теперь бывает такое чувство, что я — я.

Прыгая на меня с камня (дольмэна)

— Ой, мама! Я Вас совсем изнемогу!

О Муре:

Человек предполагает, а Мур располагает.

Я: — «От юности моея мнози борют мя страсти…» — Мур, на каком это языке? — Славянском.

— А кто на нем говорит?

— Отец Андрей [154] Сергеенко Андрей Александрович (1902–1973) — в то время священник церкви Св. мученика Иоанна Воина в Медоне. — и больше никто. 30-го апреля 1931 г.

Мур — 5-го мая 1931 г.

— А как слоны ласкаются?

Я

Почему любят спать с красивыми? (В темноте) Значит все-таки — сознание. Значит дело не в прямом ощущении (одном — всегда, с красивой и некрасивой, любимой и нелюбимой), а — в освещении (изнутри).

На улице, маленький мальчик — матери:

— Maman! Regarde ce qu’elles sont belles!

Мать: — Elles sont en fleur, — ça ne nous avance en rien. [155] «Посмотри, какие красивые!» — «Они цветут, — но нам от этого никакого проку» (фр.)

(Могло бы — о девушках…)

Удивительно, что прошедшее (истекшее) время так же подробно проходило, как наше, год за годом, день за днем, час за часом, миг за мигом, — не пластами: Атилла, Цезарь, и т. д. — не эпохами — не глыбами, а нашей дробью: миговеньем ока — т. е. что Атилла каждую данную минуту был Атилла, не Атилла-вообще (а сколько — какие толпы — сонмы — мириады — не-Атилл, и каждый — каждую данную минуту!) — не Атилла раз-навсегда.

Потому-то так неудовлетворительна, неутолительна — история.

Мур, на улице: — Вы видали эту негрскую маму?

— Собаку зовут как меня.

Я: — А как меня зовут?

Шепотом: — Не знаю.

— Нý, ты меня зовешь мам<���ой?>, а другие все как зовут?

— Марина Цветаева.

— Мама! Хотите сделаем пожар! Подожжем землю, чтобы все лысые горы стали.

(Про осу — или пчелу:) — У нее живот, как у тигра.

(Безумный, с младенчества, страх ос, пчел и мух. Особенно — мух. Панический.)

В Зоол<���огическом> саду — про какую-то птицу:

— Летний птенец.

Сто лет мне иногда кажутся, как сто фр<���анков> — раз плюнуть!

(Пометка: не то, что у меня этих ста фр<���анков> было много, а то, что я знаю, что они по существу — не сто фр<���анков>, что это — ложь, пустая цифра и звук. Но и кроме этого — вообще наплевать на франки (сроки).)

(Здесь кончается маленькая черная кож<���аная> записная книжка с затвором — весна 1931 г.)

Теперь — сине-голубая записная книжка, с металл<���ическими> скрепами — Мёдон, ноябрь 1931 г. — м. б. была какая-нб. между, не обнаружила — но до нее — несколько записей из небольшой желтой черновой — картонной 1931 г. Мёдон — тетрадь начата 6-го сент<���ября> 1931 г., в воскр<���есенье>.

Мёдон — 6-го сент<���ября> 1931 г., воскресенье. Тетрадь начинается чистовиком Дома («Из-под нахмуренных бровей…»).

Строки, не вошедшие в Бузину:

Край безумный — о, край бузинный!

Край, в безумье своем — безвинный

…Мне сад был — тетрадью

Тетрадь была — садом…

(Бузина окончена 11-го сент<���ября> 1931 г. — потом я еще раз за нее взялась.)

Мур — конец сентября 1931 г.

— А продаются такие специальные пилки — для тюрьмы?

— А это что на картинке нарисовано?

Я: — Это Париж — каким он был давно, давно назад.

Мур: — Ка-ак? э-это Па-а-ариж? (недоверчиво смеется) — Я знаю, что это: это — Пшеноры, где я родился.

(Чешская деревня Вшеноры, недалеко от Праги)

— May, a y Вас есть какой-нб. знакомый язычник?…А страшные их боги. Но — красивые. Цветом красивые.

Что-то, очевидно, цитируя: «Невинные наслаждения». Глупо. Разве наслаждение может быть виновным?

С. приводит пример яблока, к<���отор>ое мальчик украл и — вот — наслаждается.

Мур, неубежденно (и прав: ибо яблока — не крадут, особенно — мальчики!) — Да… — Нет, всё равно: наслаждение не виновное и не невинное.

Длинный разговор с Муром — 20-го сентября 1931 г.

Мур: — А я знаю, кто такие разбойники. Разбойники — это люди, к<���отор>ые раньше были нищие, а потом стали разбойниками. Не может же разбойник покупать в магазине! — А бывают добрые разбойники?

Взволнованная словом, рассказываю ему про доброго разбойника и кончаю на: — «Ныне же будеши со мной в раю».

Мур: — Как — в раю? Когда он на кресте.

Я: — На кресте — тело, оно и останется, а душа с Христом подымется в рай.