Марина Цветаева - Тетрадь третья

«Строить свою жизнь» — да, если бы на это были даны все времена и вся карта. А выбирать — друзей — из сотни, места — из десятка мест — лучше совсем не вмешиваться, дать жизни (случайности) самочинствовать до конца.

В это неправое дело — не вмешиваюсь.

Чувствую свой посмертный вес.

Ушло слово грех (понятие Бог). Оно заменено словом вред. Грешник. Вредитель.

Согрешить можно на острове, один на один с собой (совестью). Повредить на острове можно только руку или ногу.

Грех — понятие наединное, неизменное, вред — общественное, прикладное. Грешника Бог судит и прощает. Вредителя общество не судит, а осуждает (упраздняет, изымает).

Мёдон, кинематограф, 3-го июля 1931 г.

Мур

Я: — Раз я уже решила.

Мур: — А Вы не решайте.

— Мур, объясни мне, пожалуйста, почему дети такие злые?

— Вы сами должны мне объяснить.

5-го июля 1931 г.

8-го июля, по дороге в Шавиль

Мур: — Почему на той стороне так мало людей?

— П. ч. в Париж все ездят из-за работы, а в Версаль — гулять.

— Небось и дамы-прачки есть, не только дамы-интеллигенты!

В долинке, на ближнем песке (первом, против длинной низкой фермы, откуда однажды вышла старуха с вишнями, говорившая «liards». [139] лиарды (старинные французские медные монеты) (фр.) )

Я: — Небо хорошее — высокое!

Мур: — Еще бы ему высоким не быть! По существу же — это не небо.

— А — что же?

— По существу — это земля разноцветная — у Бога.

— Никогда не бывает черной земли: только ночью.

Мур, рассказывая Валентину: [140] Андреев Валентин Леонидович (1912–1988) — сын А. И. Андреевой.

— Поезд такой чудный, со стеклами, к<���отор>ые открываются не наполовину, как в электрическом, а совсем.

— Куда же он едет?

— В Бельгию — потом в Голландию — потом в Ерландию. Там голые женщины, не совсем голые: наполовину хвост.

(Странное соответствие со стихами Блока — Гиппиус «зеленоглазою наядой — Вам плескаться у ирландских скал» — стихов, к<���отор>ых, не помня, никогда при нем не говорила и к<���отор>ых в доме — нет, да стихов и не читает.)

Слыша, что Валентин едет в Аркашон:

— Аркашон — Безгрошон.

— Мы поедем ночью! в папином поезде! п. ч. днем неинтересно, слишком всё видно.

Моясь, поздним вечером, в ванной:

— Посмотрите, какое небо! Какая луна-a! Какой ффон!

(Редкая секунда лирики)

— Я Ваш грандиозный котенок!

— Я весь исколючился (лес, день С<���ережи>ного отъезда, т. е. 23-го июля 1931 г.)

Слыша в разговоре: пилот.

— Не пилот, а Пилат, — разбойник такой: пират.

26-го июля 1931 г. — Я: — Ты бы хотел жениться на такой, как я?

Без всякого восторга, констатируя: — Таких — нет.

(Мур в детстве: шалыш (шалаш).)

Я: — Мур, что такое кожа?

Мур: — Это материя такая, очень плотная, к<���отор>ая рвется на башмаках.

Два года спустя:

1) Одеяло. Человеческое одеяло. Которое никогда не рвется, только когда ножом.

2) Кожа — это вещество, к<���отор>ое покрывает мясо: человеческое или собачье. Это как бы… конверт.

(Оба определения — 27-го марта 1933 г.)

Я.

Единственный памятник, к<���отор>ый бы следовало сбить — это памятник Николая I, убийцы Пушкина. Или, щадя работу Фальконета, [141] Автор памятника Николаю I на Исаакиевской площади в Санкт-Петербурге — П. К. Клодт; Э.-М. Фальконе — автор памятника Петру I («Медного всадника»). надпись:

— Памятник, воздвигнутый самодержавием убийце Пушкина.

Начало августа 1931 г.:

Я, мимо кладбища: — Господи! Как хорошо лежать!

Мур: — Вот увидите как хорошо: в земле задохнуться, в грязи.

— Поваром не особенно интересно быть: другим давать, а самому мало есть. Хорошо давать, но — в меру подчеркнуто дважды>.

(«Расточайте без счету — и смело

Все сокровища Вашей души!» — мой лейтмотив — и рок…) [142] Строки из ст-ния, которое Цветаева цитирует в своем эссе «Искусство при свете совести» как принадлежащее «монашке Ново-Девичьего монастыря».

После проводов С., 23-го июля, на мосту:

— Пойдем воровать у людей деньги — будем богатые!

(он же)

— Будем богатые — купим все фонари!

В обратном поезде, тогда же:

— Хорошо умереть старым — ты уже жил — отдохнуть!

Еще-детское: мечетаю, мечетá.

(Запись: — Не писала с 27-го июля по 20-ое августа — отъезд С., шитье Муру штанов, уборка дома, правка «Истории одного посвящения». Были какие-то строки (концы), но сейчас не помню.)

Жена раздаривала скарб…

(Гончарова — пушкинский)

«…Если Вы не забыли меня и по-прежнему питаете ко мне добрые чувства…» — не забыла — кого? питаю — к кому? — уж д. б. настоящие добрые чувства были, раз человек так уверенно на них ссылается — так до самой подписи и не догадалась, а прочтя — безумно обрадовалась — всеми своими старыми добрыми чувствами.

Дорогой друг! А ведь (1921 г. — 1931 г.) пожалуй — десятилетие дружбы!

(NB! Я уехала из Р<���оссии> в 1922 г. и до 1931 г. его не видала. Начало письма к художнику Синезубову. [143] Синезубов Николай Владимирович (1891–1948) — художник, близкий друг А. А. Чаброва. В 1928 г. выехал из СССР по командировке Наркомпроса. До августа 1931 г. жил в Берлине; затем, по-видимому, приняв окончательное решение не возвращаться в СССР, переехал в Париж. )

Мур — конец августа 1931 г.

— Мама! Почему Вы всегда надеетесь только на неприятные вещи??

(«Вот придем, а их не будет», «вот дождь пойдет — и ты простудишься» и т. д.)

— Папа! Как Вы могли дать Толстому [144] Толстой Павел Николаевич (1909–1941) — приятель С. Я. Эфрона, дальний родственник А. Н. Толстого. В 1933 г. вернулся в СССР. В конце июля 1939 г. арестован; проходил по одному делу с С. Я. Эфроном; расстрелян в 1941 г. два яйца, а мне не оставить ни одного. Ведь я же Ваш сы-ын! Ведь это же важнее, чем друг! Ведь я же больше Ваш сын, чем Толстой Ваш друг!

— Не скрипи, Мур, как колесо!

— У автомобиля колеса не скрипят, они плотные. Только у грузовика.

Мечта: — Буду богатый, куплю себе виллу, а по воскресеньям буду катать в такси министров.

(NB! привилегированный шоффёр)

— дóлеже —

(собственное, самому непонятное слово, постоянно вставляет)

мечетаю — мечета — нажмал —