Марина Цветаева - Тетрадь третья

И вместо нее — встречаю внучку Пушкина, бывающую у E. H. раз в год и зашедшую случайно.

На вид — 45 лет (самый постный возраст! самый неудобоносимый и выносимый, самый двусмысленный! (сейчас (1938 г.) — мой) когда сам не знаешь — кто ты, на что похож, — впрочем, не сам, а сама, ибо у мужчин этого возраста нету) — итак, на вид 45 лет, но должна быть моложе, если не предполагать, что породила свою Светлану [127] Светлана Николаевна фон дер Розенмайер (1923 —?) пропала без вести во время Второй мировой войны. (названную, очевидно, в честь Пушкина, хоть это — Жуковского [128] Речь идет о балладе В. А. Жуковского «Светлана», благодаря которой за ним самим закрепилась в обществе «Арзамас» кличка «Светлана». ) 37-ми лет — что тоже возможно: всю жизнь собиралась — и разродилась.

О Светлане этой — Светике — говорит захлебываясь, показывает ф<���отогра>фию и открытку: тоже белорыбица — в русском костюме, за к<���отор>ый где-то, конечно, получила какой-то приз, а пишет — 8 лет — Je tan brase. [129] искаж. фр.: Je t’embrasse. — Обнимаю (целую) тебя. Учится во франц<���узской> школе. По-русски не читает и не пишет вовсе — и наверное не говорит. Сейчас — для точности — гостит в Баварии: оттуда анбразирует.

Итак — внучка Пушкина, родная дочь Александра Александровича, генерала, почетного опекуна, бывавшего у нас в доме в Трехпрудном, куда ехал мимо дома Гончаровых, с нашим — смежного (наш — д<���ом> № 8, шоколадный, со ставнями, с двумя огромными серебряными тополями. Разобран в Рев<���олюцию> на дрова), родная дочь пушкинского Сашки — и жена «маленького русского офицера», сидящего в Шарантоне [130] Психиатрическая лечебница, называемая по месту ее нахождения в парижском пригороде Шаратон. (у E. H. там сидит сын, и знакомство на этой почве).

Белобрысая белобровая белоглазая немка, никакая, рыбья, с полным ртом холодного приставшего к нёбу сала (жирно картавит).

— У Вас есть какой-нб. листок Пушкина?

Она, с удовлетворенной и даже горделивой улыбкой:

— Ни-че-го. Папа всё отдал в Академию наук.

Узнала от нее, что оба пушкинских имения живы (в Револ<���юцию> был упорный слух, что Михайловское сгорело) [131] Дом в Михайловском действительно горел в 1918 г. (а до этого в 1908 г.) и был отстроен заново. Однако горел уже не дом, принадлежавший некогда А. С. Пушкину, а дом, построенный в 1860 г. на месте снесенного за ветхостью «пушкинского». — но сильно запущены. Единственное собственное — не на вопрос — сведение (вставка в наш с E. H. разговор) — что Ганнибал был куплен Петром за бутылку рома — сведенье, к к<���оторо>му уже Пушкин относился юмористически и уцелевшее только благодаря его реплике — насчет ваших предков, приносивших и уносивших царям ночные горшки (посудины).

Читаю Стихи к Пушкину, разрываюсь от волнения — что перед внучкой. Одиноко — разрываюсь, ибо не понимает ничего и не отзывается — никак. (E. H. за всех хвастливая спешно объявляет ей, что я самая великая и знаменитая поэтесса и т. д. — чего наверное не думает.)

И — о Пушкине — всё.

На ком был женат «Сашка», чтобы так дóчиста ни одной пушкинской черты? А м. б. — слишком поздно женился, когда своих уж — не бывает? Если ей сейчас — 40 лет, то родилась она в 1891 г., Пушкин же умер в 1837 г. и Сашке (кажется) было 4 года, знач<���ит> родился (ничего нет под рукой) в 1833 г. 1891 г. — 1833 г. = 58 л. Нет, еще могут быть, у Б<���альмон>та и у А. И. Г<���учкова> — чудные. Особенно — если пушкинская кровь (неутомимая). Так или иначе: бедная Светлана! Такая мать и шарантонский отец — пожалуй что и Пушкину не одолеть (уже не одолел: 8 лет и: je tan brase. Myp 9-ти лет не делал ни одной ошибки, а учился по-франц<���узски> только год.)

— С увлечением — сладострастным хихиканьем и поддразниванием — говорит о квартире в 3 комнаты в Neuilly, к<���отор>ую сняла на три месяца совместно с какой-то француженкой и русскими. — Кто же эти русские — или секрет? хозяйка, по-настоящему увлеченная — и для к<���отор>ой «внучка Пушкина» не редкость, ибо знает ее — и цену ей (как выгоняла!!) — давно. — «Никакого секрета нет и быть не может: всё тайное становится явным» (кроме тайны твоей наследственности). Имени русских, несмотря на бесстрастнейшие и подробнейшие расспросы хозяйки — не назвала.

Из моих стихов к Пушкину — самых понятных, то, с чего всё и повелось: «Бич жандармов, бог студентов — Желчь мужей, услада жен» — не поняла ничего и не отозвалась ничем, ни звуком (даже: гмм…).

Внучка Пушкина — и я, внучка священника села Талиц. [132] По отцовской линии Цветаева принадлежала к потомственному духовенству; ее дед, Владимир Васильевич Цветаев (о. Владимир) (1819 или 1820–1884), — с 1853 г. до смерти был священником в селе Николо-Талицы (ныне Ново-Талицы) недалеко от Иваново-Вознесенска (ныне Иваново).

Что же и где же — КРОВЬ.

Пушкин, при всем этом, конечно присутствовал незримо, не мог не — хотя бы из-за юмора положения.

И, несмотря на: ни иоты, ни кровинки пушкинских, несмотря на (наконец нашла!) рижскую мещанку — судорога благоговейного ужаса в горле, почти слезы, руку поцеловала бы, чувство реликвии

— которого у меня нету к Пушкину —

но тут два довода и вывода, к<���отор>ые, из честности, оставляю — оба:

первое: ибо Пушкин — читаю, думаю, пишу — жив, в настоящем, даже смерть в настоящем, сейчас падает на снег, сейчас просит морошки — и всегда падает — и всегда просит — и я его сверстница, я — тогда —

она же — живое доказательство, что умер: Пушкин во времени и — неизбежно в прошлом — раз мы (внучки) приблизительно одного возраста

и второе

ибо Пушкин — все-таки — моя мечта, мое творческое сочувствие, а эта — его живая кровь и жизнь, его вещественное доказательство, его <���зачеркнуто: восьмушка> четверть крови (это Светлана — восьмушка).

Из этого (кажется, для обоих — вывод, сейчас спешу, не успею додумать) — вывод: насколько жизнь (живое) несравненно сильнее — физически-сильнее, ибо судорога, слезы, мороз по коже, поцелуй руки — физика — самой сильнейшей, самой живейшей мечты, самая убогая очевидность (осязаемость) самого божественного проникновения.

Казалось, не я это говорю, я всю жизнь прожившая мечтой, не мне бы говорить, но —

мое дело на земле — правда, хотя бы против себя и от всей своей жизни.

Мёдон, 10-го июля 1931 г.

(Сейчас для меня ясно: волнение другого порядка. Одно — «Для берегов отчизны дальней», другое — Сашкина дочка в комнате. Если последнее волнение сильней, то п. ч. физика, вообще, сильней. Зубная боль сильнее (грубее) душевной. Но умирают — от душевной, от зубной — нет.

Сила еще не есть мерило вещи, это только — признак ее. И даже если от зубной боли пускают пулю в лоб — да, боль сильна, но и она и такая смерть — невысокого порядка.)