Федор Раззаков - Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Леонид Гайдай за фильм «Деловые люди» ( 1963) получил гонорар размером 2508 рублей плюс гонорар за написание сценария в размере 2000 рублей (итого: 4508 рублей), а за «Операцию „Ы“ ( 1965) – 2375 рублей плюс 1500 рублей за соавторство в написании сценария (итого: 3875 рублей). А вот Юрий Чулюкин за фильм того же жанра – комедию «Королевская регата» – причем такой же односерийный, какие снимал Гайдай, был удостоен в 1966 годугонорара в 4789 рублей.

Однако фаворитами советского кинематографа по гонорарам были тогда другие люди. Например, Владимир Басов, который умудрялся выпускать фильмы практически каждый (!) год, а в 1965 годувзялся снимать свою самую кассовую ленту – четырехсерийную эпопею «Щит и меч», которая обогатит его сразу почти на... 30 тысяч рублей (правда, получил он их не сразу, а по частям – в течение двух лет, что все равно немало).

Но рекорд в советском кинематографе тех лет по гонорарам принадлежал другому режиссеру – Сергею Бондарчуку, который за 4 серии эпопеи «Война и мир», которые он снимал четыре года ( 1962–1966), был удостоен следующих сумм: 21 679 рублей за режиссуру и 20 100 рублей за роль Пьера Безухова (итого: 41 779 рублей). Причем гонорар мог быть и больше, если бы не Иван Пырьев, который Бондарчука недолюбливал и добился в Госкино, чтобы авторам фильма урезали постановочные. В итоге за первую серию авторам заплатят 100% постановочных, а за остальные – по 50%.

Отметим, что большинство перечисленных режиссеров получали двойной гонорар – за режиссуру и сценарий. Это возмущало многих сценаристов, однако поделать с этим они ничего не могли: приходилось соглашаться, поскольку в противном случае их сценариям грозило забвение. Как жаловался в те годы в кругу друзей сценарист Алексей Каплер: «Беззастенчивая жажда у режиссеров крупных гонораров привела к тому, что в тематическом плане, если даже не учитывать скрытого соавторства, для более пятидесяти процентов снимающихся картин официально утверждается участие режиссеров в создании сценариев, что связано с их материальной заинтересованностью... Когда я увидел, что гибнет мой двухсерийный сценарий „Две судьбы“, разве я не пошел на то, чтобы доверить совсем не подходящему для этой темы Л. Лукову, да еще согласиться поделиться с ним гонораром? И Луков сумел пробить фильму высшую категорию...» (Отметим, что фильм по этому сценарию, который назывался несколько иначе – «Две жизни», стал лидером проката 61-го года, заняв 3-е место. – Ф. Р.)

Неплохой «навар» имели и руководители студий, и главные редакторы объединений, которые материально поощрялись режиссерами за благожелательное отношение к их замыслам и экранизациям. У большинства из этих людей, к примеру, в месяц сумма подобных «поощрений» набегала равная четырем их месячным окладам.

Не были материально обижены и многие звезды советского кинематографа, что объяснялось просто: актеры имели возможность сниматься в нескольких фильмах одновременно, из-за чего у них могло в год «набежать» от 5 до 7 тысяч рублей. К этим суммам следовало приплюсовать и заработки от гастролей, которые устраивало для них Бюро кинопропаганды (а это дополнительно еще несколько тысяч рублей).

Однако, даже несмотря на свои двойные-тройные гонорары, многим кинематографистам подобное положение казалось несправедливым, и они буквально спали и видели, как бы сделать так, как было в Голливуде: получать не только повышенные постановочные и двойные авторские, но еще и проценты от проката своих картин. Именно подобную систему и собирались внедрить Чухрай и Познер в своей ЭТК, убежденные в том, что именно так можно заинтересовать своих коллег-кинематографистов в постановке качественных картин.

И вновь вернемся к воспоминаниям Г. Чухрая:

«Эта хамская реплика Гарбузова меня возмутила.

– Я не посмел бы прийти сюда как вымогатель и рвач, – сказал я с обидой. – Товарищ Гарбузов знаком с нашими материалами и знает, что сейчас по максимуму получает каждый второй, а по нашей системе по максимуму сможет получить каждый двухсотый... Может быть, министр финансов не разобрался в цифрах?!

Косыгин прервал меня, сказав примирительно:

– Мы рассмотрели ваши предложения и поддерживаем их.

– Я пошутил! – поспешил исправить свой ляп Гарбузов.

– Я тоже пошутил, – с неприязнью парировал я.

Алексей Николаевич задал мне несколько вопросов. Я ответил.

Мы относились к своим возможностям скромно. Не предлагали ввести нашу систему немедленно и повсеместно. Мы предлагали испробовать ее на практике, и только в том случае, если она окажется жизнеспособной и экономически эффективной, постепенно распространять ее...

Объясняя нашу позицию, я говорил:

– Нельзя все учесть за письменным столом, надо проверить идею на практике. Наверняка что-то не учтено и нуждается в доработке. Ручеек можно подправить, заставить его течь в нужную сторону. С лавиной справиться невозможно. Поэтому мы предлагаем эксперимент. При лавине в случае ошибки пострадает все общество. При эксперименте – только участники эксперимента.

Алексей Николаевич со мной согласился. Он поддержал нас, и недоброжелатели трусливо поджали хвосты...

Постановление огорчило наших недругов из Госкино. Сначала они одобряли мое обращение в Совет министров. Были уверены, что там разберутся и запретят наши «завиральные фантазии». Не получилось...»

Как мы помним, фильм «Скверный анекдот» открыл так называемую «полку» в советском кинематографе (то есть фильмы, которые были запрещены для проката в СССР и упрятаны на полках Госфильмофонда). Более того, Алов и Наумов оказались чуть ли не единственными среди «полочников» режиссерами старшего поколения (их рождение пришлось на 20-е годы). Все остальные их соратники по несчастью родились уже десятилетие спустя и принадлежали к более молодому племени кинематографистов. Кроме этого, большинство из них принадлежали к славянскому клану, что уже было симптоматично – это ясно указывало на то, что и там зреет идеологическое бунтарство, которое ранее было присуще только евреям.

Вспомним, с чего началась игра в пресловутые «фигушки» в кинематографе – с фильмов второй половины 50-х годов, снятых евреями: Григорием Чухраем («Сорок первый»), Александром Аловым и Владимиром Наумовым («Павел Корчагин»), в которых делались попытки под иным идеологическим углом посмотреть на цели и итоги Гражданской войны. В начале 60-х годов еврей Григорий Козинцев снимает «Гамлет», где под Данией-тюрьмой подразумевался Советский Союз. Затем Михаил Ромм выпускает «Обыкновенный фашизм» с его сравнением двух тоталитаризмов (гитлеровского и сталинского), а те же Алов и Наумов снимают «Скверный анекдот», где высмеиваются надежды кремлевских реформаторов на очередное возрождение страны. Так киношные евреи посредством искусства выражали свое плохо скрываемое недовольство советской властью.