Анна Бройдо - Дорга, ведущая к храму, обстреливается ежедневно

— Вика, война никогда не улучшала нравы, а тут девушки одни среди мужчин. Не обижают их?

— Наоборот, носят на руках, пылинку с них готовы сдуть, потому что в самых тяжелых ситуациях девчонки рядом — и ребята уже так не боятся. Наши девочки все героические, даже не знаю, о ком тебе рассказать. Вот Инга Габния — худенькая, маленькая, лет двадцать ей, не больше. Во время боевых действий в Верхней Эшере перетащила по сплошь обстреливаемому мосту на наш берег семерых раненых. Или Виолетта Тонесян — она вместе с шофером под гранатометным огнем раненых выносила, когда их «Скорую» на мосту подбили.

— Один боец рассказывал мне про санинструктора их батальона: «Она и раненого, и пулемет его тащит, одной рукой перевязывает, другой отстреливается — не женщина, а чистый Рэмбо, слушай!»

— Это, наверное, про Иру Завьялову! Они с Мзией Бейя с самого начала, еще когда шли бои в Сухуме, пошли в санинструкторы, потом перебрались в Очамчирский район — к партизанам. Отряду Мзии пришлось держать оборону на дороге. Ее ранило в ноги и в плечо, она сама себя перевязала, перевязала парня раненого, взяла его автомат и отстреливалась вместе с ребятами. А сейчас уже даже незаметно, что хромает, рвется назад в строй. У нее мужа убили прямо на ее глазах, тело не удалось из-под огня вытащить… Шесть наших девочек погибли: Гунда Квициния, Лолита Гвинджия, Саида Делба, Жанна Гвинджия, а Ира Курская и Лика Топуридзе раненые в плен попали — замучили их. Много, конечно… А обстрел какой! Тут неизвестно, кто уцелеет. Но сейчас об этом пока нельзя говорить: мы делаем одно дело и, пока оно не закончено, все мертвые — в числе живых. А потом уже будем считать наших погибших.

Сама Вика — хрупкая русоволосая девушка — тоже с первых дней на войне. Кстати, тогда, в августе, ей было куда уезжать — имелась виза на постоянное жительство в США:

— Знаешь, я ведь по медицинской специальности стоматолог, в Москве институт закончила, и как все студенты, проклинала военную кафедру. Тогда казалось, ну нам-то, стоматологам, зачем эта «организация военно-полевых госпиталей»! Кто ж знал, что так пригодится, я теперь даже хочу благодарность за науку нашим преподавателям с «военки» отправить…

— Я не могу Вику в ее присутствии сильно хвалить, — строго замечает Лев, — скажу только, что со своей задачей она справилась. Мы до войны были почти незнакомы, но когда началось формирование медслужбы, я предложил ей стать моим заместителем: ведь Вике, как женщине, проще найти с санинструкторами общий язык. И очень рад, что не ошибся в выборе.

Викины помощницы — сестры Катя и Саида Тыркба. Любимец девчонок — толстенький щенок Сабрина:

— Эх, чтобы я так жил, — меланхолически ворчит командир медсанбата Гурам Шоуа. — Нашли ее на Гумисте, в грязи, а теперь: кормят три раза в день, купают через день, спит она на их постели! Эх, чтобы я так жил, как эта собака…

На «Скорой» приезжает санинструктор Первого батальона Инга Барцыц. Да, есть женщины в абхазских селеньях… Моего московского коллегу, затеявшего было подыскать жену из местных девушек («они привыкли к мужчинам относиться с почтением»), Инга в пять минут так «построила», что он навсегда отказался от своего светлого намерения.

Территорию российской воинской части в Гудауте, где дислоцируется Гвардейский 345-й парашютно-десантный полк, украшает транспарант еще советских времен: «Постоянная боевая готовность — закон жизни войск». Актуально как никогда.

Офицеры полка — люди бывалые: прошли Афганистан и практически все горячие точки Закавказья. 19–20 августа прошлого года — через несколько дней после начала войны — полк был переведен в Гудауту, чтобы обезопасить продвижение потоков беженцев вдоль побережья в Россию. Сейчас боевая задача — охрана санатория Московского военного округа в Сухуми и российской военной лаборатории в Нижней Эшере.

В Москве об этой лаборатории ходят фантастические слухи, вплоть до того, что там проводятся испытания сейсмического оружия. Старший офицер по работе с личным составом полковник Вячеслав Голубев объясняет, что все гораздо проще: пристальное внимание грузинских войск вызвано очень удобным стратегическим расположением лаборатории — на высоте, как раз между двумя противоборствующими сторонами.

— От нее уже, по сути, ничего не осталось, кроме подвала, где и сидят наши ребята. Тем не менее, она постоянно подвергается обстрелам — недавно осколком миномета убит сержант Виталий Вульф, выскочивший из подвала исправить связь. Мы представили его к званию Героя России. Причем эти обстрелы никак нельзя считать случайными: в грузинской армии толковые офицеры-артиллеристы — выпускники Тбилисского артиллерийского училища. Явная провокация, направленная на то, чтобы вызвать ответные действия со стороны России. На наши неоднократные протесты, переданные руководству Грузии через командование Сухумского гарнизона, практически никакой реакции нет — после пары дней затишья все начинается сначала. Однако ответные удары мы наносить не можем, хотя и считаем, что надо бы действовать пожестче. Нам известно, что грузинские военные специально размещают артиллерийские установки в густонаселенных кварталах и оттуда ведут стрельбу — знают, что русские не будут отвечать, подвергать опасности мирное население.

Начальник штаба полка полковник Владимир Зайцев:

— Мы должны быть готовы ко всему: ведь если регулярно обстреливают лабораторию, то нет никакой гарантии, что завтра не будет открыт огонь по нашим аэродромам. Не думаю, конечно, что армия Грузии решится вступить в открытый конфликт с российской армией, но если отважится, то отпор получит хороший, мало не покажется. До октября минувшего года они регулярно бомбили мирные города, но после прилета нашей авиации, войск ПВО это было прекращено — не допускаем бандитских налетов.

— Какие у вас отношения с руководством Абхазии?

— Нормальные. В основном они касаются вопросов охраны объектов, обеспечения жизнедеятельности наших подразделений. С абхазской стороны себя подло никто не ведет. Они с надеждой смотрят на Россию, видят в ее лице спасителя. И хочется, чтобы надежды их оправдались, ведь великий русский народ всегда стоял за то, чтобы защищать малые народы. Тяга к России и стала одной из причин начала этой варварской агрессии, охрана железной дороги — лишь надуманный повод. В самом ее начале, в августе минувшего года, мне лично приходилось видеть листовку, где было написано: «Абхазы, не верьте русским свиньям, в составе Грузии вам будет жить лучше!». Жалко абхазов — не то слово, ведь самый настоящий геноцид идет. У них никогда не было профессиональной армии, но войска, вошедшие в Сухуми, начали с расправы над мирным населением, поэтому неудивительно, что поднялась вся республика.