Юлия Монакова - Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда

Плакать хочется. А мы к тому же уже здорово опаздываем…

Как мы неслись!!! Водитель гнал так, что я всерьез боялась попасть в аварию и дрожала от ужаса. В центре города мы угодили в пробку (час пик); обгоняли кого-то, сигналили, объезжали препятствия прямо по тротуарам, выделывали такие пируэты… Как нас не арестовали, удивляюсь! У меня просто душа в пятки ушла от страха.

По дороге Санни разъяснил мне сложившуюся ситуацию.

– Я понял, что никак не смогу сказать тебе сегодня, что наша регистрация отменяется или переносится – ты бы меня просто убила! – ухмыльнулся он невесело.

– Нет, ну нормально, да?! – возмущенно воскликнула я. – Не перестаю удивляться, что за порядки тут у вас… Нам же официально назначили дату регистрации, а этот человек вдруг взял и так запросто уехал из Агры по каким-то своим дурацким делам!!!

– Ну, не я же это специально подстроил! – вздыхает Санни устало.

Подъехали к загсу. Настроение паршивое. С мамой не разговариваем – по дороге поцапались, она меня до слез довела даже… Как будто не понимает мое состояние…

Завели нас в какой-то кабинет. Ну, правда, назвать это помещение кабинетом можно было только с большой натяжкой… Так, каморка какая-то. Грязная и убогая. В нее втиснулись все – мы втроем, четыре свидетеля (два Санниных и два моих), Саннин юрист Назир (на всякий пожарный случай) и еще несколько совершенно посторонних личностей, непонятно что вообще тут делающих. Оказалось, это – очередь: все были с какими-то прошениями, бумажками, документами… Мама была в шоке от внешнего вида этого «офиса»; особенно ее потрясло, когда через открытое окно она увидела на соседней крыше стайку обезьян. Две обезьяны подрались у нас на глазах – большая отлупила маленькую, причем маленькая вопила и ругалась на всю округу. Все ждали того же чиновника, что был нужен и нам. Традиционно, как это водится, выяснилось, что спешили мы зря – он еще не появился в загсе. Нам пришлось ждать его около часа. К счастью, когда оне все-таки соизволили приехать, нас с Санни приняли первыми, невзирая на вопли возмущенной очереди в духе: «Вас здесь вообще не стояло!»

Чиновник, которому предстояло поженить нас, с интересом принялся изучать все наши документы с самого начала (честное слово, меня уже тошнило от одного только вида этих бумажек, которые порядком поистрепались за два месяца!). Затем он устроил мне небольшое интервью на плохом английском («Вы уверены, что хотите выйти замуж за этого человека?» – мой «любимый» вопрос, мне его в Индии задали, наверное, сто миллионов раз!!!), после чего сказал, что для полного комплекта необходимы фотография и подпись моей мамы (ну просто уже не знают, что еще придумать!!!).

– А то вдруг ваша мама против этого брака, – важно заявил он.

Ага, разумеется, она против. Она и в Индию прилетела просто так, и в загс приехала только с нами за компанию. А так вообще-то она против, ага… Вот не надоедает же им всем переливать из пустого в порожнее! Ведь есть же у них уже документ – согласие моих родителей на этот брак, нет, ему еще дополнительно подпись моей мамы понадобилась… Ну, благо, юрист был с нами, он быстренько состряпал нужную бумажку, мама расписалась на ней, и все было готово к таинству бракосочетания. Мы поднялись на второй этаж, в зал регистраций, если это можно было так назвать. На стене, в «расписании брачующихся», висела наша с Санни совместная фотография. Мистер такой-то женится на мисс такой-то… Так забавно! Я смотрела на наши лица со стороны – и веря, и не веря… Сама регистрация заняла не больше минуты. Я даже не поняла, что замуж вышла. Все так обычно, без помпы, без торжественности… Мы подошли к столу, где сидел какой-то человек, сосредоточенно писавший в толстой тетради. Мне дали бумажку, сплошь покрытую индийскими иероглифами, и заставили расписаться. Затем то же самое сделал Санни. Я подумала, что это очередная бюрократическая формальность… А оказалось – это, собственно, и есть заключение брака! В тот момент, когда мы с Санни расписывались, мама, раньше меня понявшая, что к чему, умудрилась нас сфотографировать, да еще и кричала при этом:

– Юля, Юля! Посмотри в кадр!

Нормально, да?! Я тут расписываюсь в свадебных документах, а она мне в кадр велит смотреть и улыбаться…

Затем расписались по очереди все наши свидетели. Но я все еще не понимала, что происходит. Когда мы вышли из этого зала, все вдруг кинулись к нам с Санни обниматься, жать руки, улыбаться, аплодировать и кричать:

– Поздравляем!!!

– А что, все уже? – ошарашенно спросила я. Все захохотали и принялись горячо заверять меня – мол, да-да, дело сделано, назад пути нет!.. Мама фотографировала нас всех, как заправский папарацци, успевая при этом смахивать слезы с глаз…

– Жена! – Санни шутливо толкнул меня в бок.

Я захихикала и отвесила ему тумака:

– Муж!

– Ну вот, – заметил «бхай-джан», – не успели пожениться, а уже дерутся!..

Правда, для Санни, его родственников и друзей большее значение имел все же религиозный обряд – «никах», который должен был состояться вечером. Только после него Санни мог с полным правом назвать меня своей женой и, по местным обычаям, привести в свой дом на правах хозяйки.

Не успела я толком прийти в себя после загса, как муж (как же приятно, хоть и немного пока непривычно, было думать о нем – «мой муж»!) заявил:

– Сейчас поедем расписывать тебе руки хной…

– Зачем это? – испугалась я.

– Так положено, ты же вышла замуж, и вообще – это очень красиво…

– Это на всю жизнь? – ахнула в ужасе мама.

– Нет, всего на пару недель, – успокоил Санни, – это же не тату, постепенно сойдет…

(Кстати, враки! Полностью хна смылась с моих рук лишь спустя три недели…)

Мы отправились на Садар-базар, где профессионально делали «мехнди» – рисунки хной. Мастера росписи действовали быстро, умело и слаженно: пока главный «художник» занимался моей правой рукой, его ученик расписывал левую. Разрисовывали с обеих сторон, начиная с ладоней. Какой-то дядька все время суетился с фотоаппаратом и без конца щелкал меня. Я подумала, что это просто турист, здесь это обычное дело: снимает индийские обычаи в действии… Но нет!.. Когда Санни сказал мне: «Ну все, завтра в газетах появится твоя фотография!», я думала – он шутит, посмеялась и забыла. Но об этом – позже…

Минут через десять—пятнадцать все было готово: хной расписали обе мои руки. Я стала абсолютно беспомощной – пока рисунки не высохли, мне нельзя было ничего делать руками, ни к чему прикасаться, чтобы не смазать свежую хну. Так я и ходила, растопырив руки и пальцы в стороны, как идиотка. Санни взял мою сумку, открыл передо мной дверцу машины, закрыл ее – я НИЧЕГО не могла сама сделать!!!

«Сохла» я часа полтора. Зато результат был потрясающим! Так красиво! Даже маме понравилось, хотя она все эти индийские прибамбасы не любит.