Александр Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Совершенно другую картину этого похода С-13 и оценку действий ее командира дает в заключении о нем командир дивизиона подводных лодок капитан 1-го ранга А. Е. Орел: [154]

1. За период нахождения в море, на позиции, в зоне интенсивного движения противника с 23.04.45 г. 7 раз обнаруживал цели, но атаковать не мог…

2. 24.04 в 23.38 по ШП [155]обнаружил конвой, но, всплыв в надводное положение, не смог открыть люка… Атака сорвалась, так как в перископ ничего видеть в это время было нельзя.

3. 26.04 в 01.35 обнаружил работу поискового прибора… Возможность атаковать упущена из-за неправильных действий командира.

4. 27.04 в 22.46 по ШП обнаружила шум ТР и работу двух УЗПН. Через 7 мин. в расстоянии 35 кбт визуально обнаружил ТР в охранении двух СКР и двух СКА. Командир от атаки отказался, ввиду большой видимости. Действия командира неправильные: до этого он вывел ПЛ в светлую часть горизонта, а потом не пошел за противником, не перешел в темную часть горизонта…

5. 28.04 в 16.41, находясь под водой, по ШП обнаружил шум ТР и работу двух УЗПН… Командир увеличил ход до 4 узлов и через 14 мин от атаки отказался, считая себя вне предельного угла атаки… Возможность атаки упущена по вине командира, который не стремился сблизиться с противником, а берег батарею, боясь что ее придется заряжать несколько ночей подряд.

6. 28.04 в 19.23 обнаружили шум Т Р… В перископ противника не видел. Через девять минут командир якобы установил, не меняя трехузлового хода, что находится вне предельного угла атаки.

7. 02.05 по ШП обнаружили шум Т Р… По-видимому, командир неправильно определил сторону движения и потому с противником не сблизился…

8. 03.05 в 10.45 в перископ обнаружил ТР в охранении двух СКР, но атаковать не сумел из-за неправильного маневрирования.

Вывод: Боевую задачу ПЛ не выполнила. Действия командира неудовлетворительные.

Комдив А. Орел утверждает, что во всех семи случаях атака С-13 была сорвана по вине ее командира: «не смог открыть люка», «не перешел в темную часть горизонта», «берег батарею, боясь что ее придется заряжать несколько ночей подряд», «якобы установил… что находится вне предельного угла атаки», «неправильно определил сторону движения», «атаковать не сумел из-за неправильного маневрирования». И это все о советском Подводнике № 1, победителе в «атаке века»?!

Ему вторит вышестоящий начальник – командир бригады подводных лодок Курников:

…Находясь на позиции, командир ПЛ имел много случаев обнаружения транспортов и конвоев противника, но в результате неправильного маневрирования и нерешительности сблизиться для атаки не смог…

Выводы: 1. Действия командира ПЛ на позиции неудовлетворительные. Командир ПЛ не стремился искать и атаковать противника…

2. В результате неактивных действий командира ПЛ «С-13» поставленную боевую задачу не выполнила.

Оценка боевого похода ПЛ «С-13» неудовлетворительная.

Ну и как все это понимать? Первое, что напрашивается: общими усилиями командование доказывает Маринеско, что он достоин не звания героя, а скорее строгого наказания. Но не слишком ли дорого обходится такое «воспитание», если «в воспитательных целях» последнюю «эску» Балтики не пожалели и многократно поставили ее вместе с экипажем под угрозу гибели?! И еще одна странность. В заключении А. Орла не указана ни одна торпедная атака по С-13, а в «Истории КПЛ С-13» А. Маринеско записал, что их было четыре c 14 пущенными по лодке торпедами. Причем Маринеско, охарактеризованный комдивом и комбригом как полный «неумеха», сумел-таки уклониться от всех этих торпед без потерь и даже повреждений. А ведь C-13, шедшую в надводном положении, еще атаковал и самолет, сбросивший на нее 4 бомбы, а после того, как она начала погружение, стрелявший по ней из всех пушек и пулеметов.

Есть еще одна загадка в этом походе. Из семи указанных А. Орлом дат встреч С-13 с противником только две совпадают с датами пяти атак против С-13, о которых сообщает Маринеско, при этом совершенно не совпадают их обстоятельства и время. Совпадают сведения А. Орла и А. Маринеско только в одном: в период с 5 по 23 мая никаких встреч C-13 с кораблями противника и нападений подводных лодок на нее не зафиксировано . Правда, непонятно, где C-13 в этот период была и чем занималась, особенно после Победы, почему-то встреченной и отмеченной экипажем в полной тишине в лодке, лежащей на грунте (по сообщениям некоторых его членов, сделанным в послевоенные годы). По моему мнению, это означает, что празднование великого события происходило в боевой обстановке.

Поскольку Маринеско, в отличие от А. Орла, указал в «Истории КПЛ С-13» точное время и даже координаты всех атак против С-13 в этом походе, я нашел эти точки на карте и сильно удивился. Оказалось, что С-13 находилась совсем не там, где ей было предписано боевым заданием, а гораздо южнее. 25 и 27 апреля она действовала в 80—100 км от Лиепаи (Либавы) и Мемеля (Клайпеды), 3 и 5 мая – в 70—150 км от Померании, перекрывая морской путь из Курляндии в Германию и не давая немцам возможности перебросить дивизии из Курляндского котла на подкрепление Берлину.

А вот ее местонахождение 30 апреляменя потрясло – оказывается, она была в 10 км от Швеции, а точнее – от города-порта Карльскруна, расположенного в устье реки, в основном на островах! Карльскруна – самый близкий крупный шведский город, лежащий на морском пути из Курляндии, Восточной Пруссии и Померании на запад. Это административный центр одной из 24-х провинций (ленов) Швеции, через него проходит железная дорога.

Что же делала здесь наша подлодка, и зачем она так опасно близко для себя подошла к берегу? Швеция была нейтральной страной. Немецкие дивизии сюда перевозиться никак не могли. Поэтому вариантов истинной цели последнего похода С-13 совсем немного: либо она вновь вела наблюдение за передвижением какого-то немецкого судна, либо сама тайно перевозила в Швецию кого-то или что-то, либо, наоборот, вывозила из Швеции. Кстати, по утверждению Маринеско в «Истории КПЛ C-13», именно в этом месте ночью в 2.12 их атаковал самолет – скорее всего, это был самолет шведской береговой охраны.

Из поведения подлодки С-13 в последнем боевом походе следует, что, по всей видимости, ей было категорически запрещено вступать в бой. Члены экипажа С-13 в своих воспоминаниях неоднократно упоминали о спорах между Маринеско и Стеценко по поводу намерения атаковать противника, причем, хотя они вели их наедине, всезнающий матросский «телеграф» утверждал: Маринеско все время рвался в бой, Стеценко же останавливал его, доходя до прямых запретов. Его главный довод при этом был такой: война кончается, зачем же топить немецкие суда, когда они и так через несколько дней достанутся нам? Не исключено, что столь убедительным доводом он просто прикрывал истинное задание командования.