Зардушт Ализаде - Конец второй республики

Погромы осуществлялись по единой технологии, что в Кишиневе в начале ХХ века, что в Сумгаите, Гугарке, Масисе, Баку и Гяндже в конце века. Одна группа врывалась в квартиру или дом, била, увечила, убивала обитателей, по ходу забирая самое ценное — деньги и драгоценности. После их ухода появлялись падальщики — выносили бытовую технику, мебель. Затем появлялись экзальтированные обыватели, которые не гнушались тазами и кружками с отбитой эмалью.

Подавляющее большинство жителей Сумгаита было застигнуто врасплох вакханалией разнузданной толпы. Правоохранительные органы бездействовали, власть отсутствовала. Единственное, что могли сделать горожане — это спасти своих соседей — армян, друзей, просто незнакомых.

Сумгаитский погром сразу же стал мощным идеологическим оружием в руках армянских националистов. «Сумгаитом» укоряли и попрекали весь азербайджанский народ, как будто народ имел возможность принимать решения и выполнять их, как будто азербайджанский народ на демократически организованном референдуме проголосовал за организацию армянского погрома и затем реализовал его. Понятие «коллективной ответственности», этот пережиток темных веков варварства, был широко применен армянской, да временами и всей советской, и «либеральной» пропагандой против целого народа. Но и «азербайджанская сторона, уподобившись своему соседу и оппоненту, впала в тот же грех, облыжно обвиняя весь армянский народ во всех тех преступлениях, которые творились и творятся в течение конфликта.

Во время всех погромов, как в Азербайджане, так и в Армении, большинство населения не принимало никакого участия в этих преступлениях, более того, каждый честный и порядочный человек, подвергая свою жизнь смертельной опасности, спасал других. Армяне спасали азербайджанцев в Армении, азербайджанцы спасали армян в Азербайджане.

Почти сутки Сумгаит был во власти погромщиков. Не действовал горком, исполком, милиция, КГБ. Случайность? Умысел? Или это — признак бессилия и деградации системы? Единственно, аппарат горкома комсомола бил тревогу, звонил и слал телеграммы.

На следующий день после начала погромов в Сумгаит прислали невооруженных курсантов Бакинского общевойскового командного училища. Погромщики камнями закидали и разогнали курсантов. Только потом в Сумгаит вошли части Внутренних Войск МВД СССР, переброшенные из центральных районов России. Ситуация была взята под контроль, задержаны сотни людей, которых начали фильтровать, выявлять зачинщиков и исполнителей. Сумгаит был окружен и изолирован от внешнего мира.

Даже в такой ситуации партийная верхушка республики не могла придумать ничего лучшего, чем послать в Сумгаит группу лекторов общества «Знание!» Не будучи лектором этого общества, автор этих строк по причинам, неведомым ему до сих пор, получил предложение от парткома АН поехать в Сумгаит с лекцией о положении в стране.

В автобусе «РАФ» в Сумгаит отправилась разношерстная кампания, в которой были и доктор философских наук Гюльрух Алибейли, и молодой социолог Тахир Фарадов, и Шамиль Алиев (псевдоним, как стало мне известно позже — Янардаг, что означает «Огненная гора»), известный узкому кругу людей как лютый враг советской власти. По всей видимости, власти послали к рабочим Сумгаита только тех, кто осмелился поехать.

За полчаса пути в Сумгаит автор этих строк услышал от Янардага страшные истории о том, как советская империя целенаправленно уничтожает тюрков Азербайджана желтой радиацией, которая направляется по подводной трубе из ядерного реактора на острове Наргин в пустырь посредине жилого массива Гюнешли (окраина Баку). Налицо были все симптомы шизоидальной истерии.

В Сумгаите автор этих строк попал в механический цех алюминиевого завода, где смирным и напуганным рабочим красочно описал битву между перестроечными силами и партноменклатурной реакцией. После получасовой речи автора единственным рабочим, пожелавшим выступить, оказался армянин Амо, маленький и худой мужчина средних лет, который виновато сказал: «Что, мы не знаем, кто это делает? Меня и мою семью спасли соседи-азербайджанцы. Это делает те — тут он показал большим пальцем вверх — кому выгодно, кто боится потерять доходы, власть. Это делает мафия, а нам, простым людям, самое важное — что принести поесть вечером детям, семье. Как свести концы с концами…»

После Сумгаитского погрома в АН прошел еще один шумный митинг. Ученые требовали, чтобы власть снизошла до народа. Приехал Сахиб Алекперов, кандидат в члены бюро ЦК КПА и первый секретарь ЦК комсомола Азербайджана. Зал требовал объяснений. «Как могло такое случиться? Как могло республиканское руководство допустить, чтобы дело дошло до подобного преступления?»

Алекперов попытался изъясниться с учеными фразами из официальной советской версии: «Это сделали наркоманы и уголовники». Зал услышал вместо честного ответа обычную советскую липу. На трибуну прорвалась, отодвинув вождя комсомольцев, миниатюрная женщина и звонким голосом отчеканила: «Этих наркоманов и преступников породила и воспитала советская система, ваш пионер, комсомол и ваша партия!» Это была Лейла Юнусова из Института истории АН. Алекперов, бледный, шептал; «Умоляю вас, не разжигайте страсти…» Зал неистовствовал, все возмущенно кричали. Как всегда, в минуту апогея появился академик Зия Буниятов. Зал встретил его овацией. Как же, это он, единственный, противостоит научным козням армянских историков, переписывающих историю «в свою пользу». Академик быстро овладел вниманием аудитории. Для этого он отпустил несколько шпилек в адрес соседей, несколько острот в адрес руководства республики, чем полностью расположил к себе обиженных и оскорбленных ученых. Далее он посоветовал верхам приглядеться к тем, "кто способен защитить республику" и не делать ставку на "трусов и бездарей". Затем он посоветовал аудитории разойтись, что и было всеми сделано с чувством исполненного перед Родиной долга.

Не все были удовлетворены этим ритуалом "выпуска пара". Несколько человек всегда оставались после митингов, обменивались мнениями о происходящем. Скоро эти разговоры вылились в замысел создания некоего Бакинского Клуба Ученых (БКУ), где за чашкой чая могли бы встретиться и поговорить ученые не только из различных академических институтов, но и вузов столицы. Было решено написать устав клуба, зарегистрировать его и попросить власти выделить под клуб помещение.

Весь март и апрель сотрудники различных институтов собирались в кабинетах Институтов востоковедения и физики АН для обсуждения программы и устава БКУ. В этих обсуждениях принимали участие десятки людей, но костяком были Тофиг Гасымов, Мирбаба Бабаев и Агаджавад Саламов из Института физики, Лейла Юнусова из Института истории, Хикмет Гаджизаде из Института ботаники, автор этих строк, Алтай Эфендиев и Мамедгасан Гамбаров из Института востоковедения.