Ричард Смиттен - Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта

Ливермор обратился за помощью к Джерому Траверзу, знаменитому бывшему окружному прокурору округа Нью-Йорк. Джером был частным сыщиком, который просил довольно внушительный гонорар за свои услуги. Он был крепко сложен, полон уверенности в себе и подтянут, носил ровно загнутые усы. Он был знаменит тем, что выступал обвинителем по делу одного из наиболее известных убийц двадцатого века - Гарри Тау - убившего знаменитого нью-йоркского архитектора Стэнфорда Уайта. Это дело подробно обсуждалось в средствах массовой информации.

Тау, унаследовавший довольно обширное состояние, включавшее в себя железную дорогу и угольные месторождения в Питсбурге, застрелил Уайта, архитектора и любимца нью-йоркского общества, в театре "Крыша" на Мэдисон Сквер Гарден - здании, которое Уайт спроектировал - на глазах у сотен людей. Жена Тау, статистка Эвелин Несбит, сказала своему мужу, что Уайт, ее бывший любовник, однажды изнасиловал ее.

Выстрел прозвучал 25 июня 1906 года, во время представления мюзикла "Мамзель Шампань". Когда труппа начала петь "Я мог бы любить миллион девушек", которую

Несбит назвала "отвратительным номером", Тау встал и подошел к столику Уайта. Он достал из-за пояса пистолет и произвел три выстрела в голову Уайта. Затем он поднял дымящийся пистолет дулом вверх, показав тем самым, что дело сделано. Он спокойно подошел к своему столику и сел. Его немедленно арестовал и разоружил дежурный пожарный с Мэдисон Сквер Гарден.

Умирая, распластавшись на столе, с головой в луже крови, с лицом, почерневшим от пороховых ожогов, сраженный насмерть, лежал самый знаменитый архитектор Америки.

Процесс по делу Тау стал первым "делом века", в котором были задействованы богатые и опустившиеся, разыгравшаяся в зале суда драма получила необычайно широкое, сумасшедшее освещение в прессе. Разоблачающий благосостояние и невероятное потворство собственным желаниям, приправленный интимными подробностями сексуальной жизни, этот процесс стоял у истоков дальнейшей практики средств массовой информации в освещении неблагоразумных поступков знаменитостей. "Красные бархатные качели" Уайта, на которые он любил усаживать женщин без нижнего белья и раскачивать их перед собой так, чтобы он мог заглядывать им под подол, были лишь одной из многочисленных освещенных в прессе сексуальных подробностей.

Несбит сообщила суду, что Уайт часто бил ее хлыстом и в первый раз встретил ее в своей квартире, где немедленно опоил ее шампанским и изнасиловал. Она признала, что сидела обнаженной на красных бархатных качелях Уайта, в то время как он раскачивал ее так сильно, что кончиками пальцев ног она доставала до японского зонтика, прикрепленного к потолку. Она так и не смогла доходчиво объяснить, почему она возвращалась к Уайту, своему бывшему любовнику, так часто даже после того, как у нее завязались отношения с Тау.

Процесс также ознаменовал собой начало эпохи великих защит, проводимых великими адвокатами. Дельфин Делмас, адвокат Тау, предложил тактику защиты "Слабоумие по-американски", которую он определил как недуг американского мужчины, честь жены которого была осквернена.

Состоялось два слушания и Тау, в конечном итоге, был признан невиновным по причине невменяемости. Тау провел остаток своей жизни в приютах для душевнобольных.

Несбит до конца жизни постоянно пересказывала историю того знаменитого вечера. Она умерла в возрасте 82 лет. Ее последними словами были следующие: "Стэнни Уайт был убит в 1906 году, но меня ждала более жестокая участь. Я выжила".

Ливермор посетил Джерома, отдал ему дубликат ключей и свою доверенность, и проинструктировал его поехать на Лонг Айленд и забрать Роллс-Ройс, когда Нетти не будет дома.

7 сентября 1917 года Нетти Ливермор посадила знаменитого юриста под арест в Ойстер Бэй, Лонг Айленд. Полиция действительно поместила Джерома в карцер. Его партнер Айседор Крезелъ быстро освободил его под залог в 2000 долларов. Помещение Джерома в тюрьму было ошибкой. Он разозлился. Он позвонил Ливермору и они решили следить за Нетти.

Через несколько недель, 22 сентября, в зале суда стояла атмосфера как в цирке, проводилось начальное слушание дела. Мировой судья Эллисон Лаундес немедленно начала слушания. "Присутствует ли в зале госпожа Ливермор?" - спросила она.

"Боюсь, что госпожа Ливермор больна, Ваша честь", -ответили адвокаты Нетти Фрэнк Эйсер и Фрэнк Дейвис. - "Мы просим перенести слушание на более позднюю дату".

"Ваша честь, прошу отклонить прошение", - сказал Джером, поднимаясь. - "Я располагаю фактами, что госпожа Ливермор была вчера вечером в Нью-Йорке и вернулась в свой дом на Лонг-Айленд в час ночи. С ней все в порядке".

"Немедленно доставьте сюда госпожу Ливермор и быстро, иначе я просто выброшу это дело", - сказала судья. На следующий день об этом писали в "Нью-Йорк Таймс".

Десять минут спустя Нетти Ливермор вошла в зал суда в сопровождении своей сестры, отца и двух друзей. Судья спросила, каким образом Джером получил машину, и ей сказали, что у Траверза был ключ от гаража и от машины.

Госпожу Ливермор допрашивали следующей.

"Почему вы считаете, что машина принадлежит вам?" -спросила судья.

"Так сказал мне господин Ливермор, когда ее купил. Он сказал: "Детка, эта машина принадлежит тебе".

"Сколько вы замужем за господином Ливермором?"

"Восемнадцать лет, но мы давно живем раздельно".

"Вы платили за какое-то обслуживание или ремонт машины?" -спросила судья.

"Нет".

"А купчая на машину выписана на вас?" "Нет".

"Вы знали, что у господина Джерома есть доверенность, выписанная вашим мужем, на то, чтобы забрать машину?"

"Да".

"До вашего развода, сколько денег вам ежедневно выплачивалось? "

"Тысяча долларов в неделю, Ваша Честь".

"Госпожа Ливермор, служащий Баукер говорит, что оценивает машину в двадцать пять тысяч долларов. Знаете ли вы об этом и согласны ли вы с такой оценкой?"

"Да, Ваша честь".

"Но в купчей господина Ливермора написано, что она стоит десять тысяч долларов. Про это вы тоже знаете?"

"Да, Ваша честь".

"То есть вы обо всем знаете, госпожа Ливермор. Ваш иск не удовлетворен, я его отклоняю". Судья стукнула молоточком по столу и дело было отклонено.

В статье в "Нью-Йорк Таймс" от 23 сентября Джером сказал: "Служащий, должно быть, описывал не ту машину.

Возможно, Роллс-Ройс за двадцать пять тысяч долларов, который он имел в виду, это модель из золотого слитка. Я не думаю, что господин Ливермор когда-либо скажет: "Детка, эта машина твоя", по крайней мере, не тот Ливермор, которого знаю я". Газетные репортеры любили Джерома, а он любил их, и их уже очаровала скрытная легенда Уолл-Стрит, Ливермор.

Дела у Ливермора шли хорошо, и он продемонстрировал свою любовь к Дороти Уэндт, купив ей 24 сентября 1917 года перстень из платины с большим изумрудом. Кольцо оценивалось в 120 000 долларов. Оно было приобретено в Палм-Бич. Это впоследствии станет началом внушительной коллекции драгоценностей, которую он купит Дороти в последующие годы.