Осип Мончаловский - Петръ Великій въ Галицкой Руси

"Пребывая въ Жолквѣ, Петръ Великій посѣтилъ Львовъ и одарилъ щедро Ставропигійское Братство и церковь Успенія Пресв. Богородицы, при чемъ Меншиковъ дожертвовалъ на церковь 300, Головкинъ 10 и Игнатовичъ 10 золотыхъ" [35]

«Какъ въ предшествующемъ, такъ и въ семъ году императоръ Петръ, перенося главную квартиру своихъ войскъ въ разныя мѣстечка края, пребывалъ часто и во Львовѣ. Въ семъ году городъ принималъ его торжественно и долженъ былъ сложить подать на содержаніе его войскъ. Сей монархъ и его генералы Меншиковъ, Головкинъ и Игнатовичъ щедро одарили городскую церковь, ограбленную шведами» [36]

«Божіею милостію и Его царскаго пресвѣтлого Величества, государя Царя и великаго князя Петра Алексѣевича Все-Россійскаго самодержца благодатію, Сіятельнѣйшему Рымскаго Государства Князю, Его Царскаго пресвѣтлаго Величества Губернатору надъ провѣвціями Інгріе и Естляндіею и Генералу надъ Кавалеріею Кавалеру и подполковнику Регименту Преображенскаго и капитану Кампаніи Бонбардирской отъ первѣйшей гвардіи Его Величества и Полковнику надъ первымъ коннымъ и двема пехотными полками Інгерманландскими Александру Даниловичу Меншикову, здравія долгоденствіе, благополучіе й всѣхъ благъ отъ Бога получити усердно жилающіи». [37]

«Шведскій король по имени Каролъ, Львовъ мѣсто презъ здраду добылъ и збурилъ, великіе скарбы зъ костедовъ и церквей и купцей побралъ, съ которыми былъ на Украину поѣхалъ изъ войсками многими. Тамъ -же за Полтавою побѣжденъ отъ царя Петра Московского. Войска ему убилъ много тысячей, a онъ въ малой. дружинѣ изъ Мазепою гетманомъ заднѣпровскимъ, который ся ему былъ яко здрайця поддалъ, до Волохъ утекалъ: тамъ-же ся Мазепа отруилъ и здохъ» [38].

A. D. 1709. Szwedow Moskwa zbiła, ktorzy byli ukroczyli do Moskwy. Tenże król Szwedzki uciekł był do Tureckiej ziemi z hetmanem Ukrainskim Mazepą do Bięderza miasta [39].

"Кіевъ погорѣлъ, але не весь только монастырь Печерскій и на Подолѣ Церковь погорѣла: то ся дѣяло за царя Петра Алексіевича фундатора, за митрополита Іосифа, за короля польского Августа [40]".

"Москва, которая стояла на Подгорю, пошла вся подъ Ригу. Тая Москва гонила за воеводою кіевскимъ у Веигродъ (Бѣлгородъ), a онъ утекалъ ажь до Мултанъ. Они ся розчибали на Покутю. Мѣста, села и Станиславъ Ведикій [41]его волости побуриди, попадили, людей въ нѣведъ поздирали нечестиваго Шведа ради. Енералъ ихъ стоялъ въ Дуклѣ, полковники въ Ярославли, въ замку Ляшецкомъ мурованомъ. A князъ Менжикъ зъ княгинею въ Варшавѣ" [42].

6 марта 1711 года царь выѣхалъ изъ Москвы къ польскимъ границамъ. Въ Луцкѣ онъ заболѣлъ. 24 апрѣля писалъ царъ изъ Яворова Апраксину, попеченію котораго были ввѣрены низовъя Дона и который спрашивалъ, гдѣ ему лучше утвердить свое пребываніе: „Гдѣ вамъ быть, то полагаю на ваше разсужденіе; ибо вся та сторона вамъ вручена и что удобнѣе гдѣ, то чините, ибо мнѣ такъ отдаленному и почитай во отчаяніи сущему, къ тому-же отъ болѣзни чуть ожилъ, невозможно разсуждать, ибо дѣла что день отмѣняются". Меншикову царь писалъ 3 мая: „Наши войска будутъ на Днѣстрѣ въ 15 сего мѣсяца; o ханѣ, чаю, что вы извѣстны, что съ урономъ великимъ возвратился и сынъ его убитъ на Украйнѣ. Здѣсь Заднѣпрская Украйна вся было къ Орлику и воеводѣ кіевскому (Потоцкому) пристала, кромѣ Танскаго и Галагана, но оную изрядно наши вычистили и оныхъ скотовъ иныхъ за Днѣпръ къ гетману, a прочихъ, чаю, въ подарокъ милости вашей въ губернію на пустыя мѣста пришлемъ. Христіане бѣдные зѣло ревностно къ намъ поступаютъ и пишутъ неописанный страхъ и конфузію въ поганыхъ, которую наипаче умножилъ тотъ знакъ, когда пошли изъ Царяграда, тогда сталъ чрезвычайнымъ штурмъ (буря) и Магметово знамя, которое несено было предъ янычарами въ полку, то все изорвало и древко втрое изломило". Въ Яворовѣ, впрочемъ, жилось царю и царицѣ весело. Царица Екатерина Алексѣевна писала Меншикову: «Мы здѣсь часто бываемъ на банкетахъ и на вечеринкахъ, a именно четвертаго дня (9 мая) были у гетмана Синявскаго, a вчерашняго дни были у князя Радивила и довольно танцовали. И доношу вашей свѣтлости, дабы вы не изволили печалиться и вѣрить бездѣльнымъ словамъ, ежели со стороны здѣшней будутъ происходить, ибо господинъ шаутбенахтъ (Петръ вице-адмиралъ) попрежнему въ своей милости и любви васъ содержитъ».

„Въ Ярославлѣ Петръ свидѣлся съ королемъ Августомъ и 30 мая заключенъ былъ между ними договоръ, въ силу котораго оба монарха обязались выставить корпусъ войска противъ шведовъ, a царь обязался дать королю 100.000 рублей и не вводить больше своихъ войскъ въ полъское королевство" [43].

„Вѣдомости, присланныя. чрезъ нѣмецкую почту Мая въ 10 день – напечaтaнныя въ Москвѣ 1711 г. мая въ 29 день. Изъ Львова отъ 22 апрѣля: Его царское величество въ Яворовѣ короля Августа (II) ждетъ. Русскія войска въ Полонное пошли и за ними польскія хоругви. Воевода Кіевскій отъ Бѣлой Церкви съ урономъ въ Бендеръ возратился. Отъ рубежа иной вѣдомости нѣтъ; токмо что король свѣйскій еще въ Бендерѣ ждетъ отчаяніемъ турецкой помощи".

„Діаріушъ или поденная. вѣдомость". «Вѣдомости», писанныя «изъ легару изъ Волоской земли изъ за Днестра за милю», напечатанныя въ Москвѣ 1711 г. іюня въ 22 день – упоминаютъ o свиданіи въ Ярославлѣ царя съ польскимъ королемъ [44].

«Царь Московскій Петръ Алексіевичъ былъ во Польщи и часъ немалый мешкалъ въ Яворовѣ зъ королевичомъ Его милостью Константиномъ [45]: a потомъ пошолъ зъ войсками своими въ землю Волоскую противко Турка".Послѣ замѣтки: „a у насъ явилася южь летучая саранча, першая але неслыхано густая дня Августа и четвертаго и барзо шкодила, збожу и городамъ" – записано:

"Тогожь праве часу и царь Московскій повертаючи з землѣ турецкой ишолъ черезъ Золочовъ до Польски знову, a тамъ мало що скуралъ, бо му много войска побито и мусѣлъ o примиря просити [46]".

Roku tego (1711) cesarz turecki wypowiedział belium offensivum carowi moskiewskiemu, dając apertissime protekcyą królowi szwedzkiemu. A gdy car posłyszał, że się już turecka i tatarska potenсya wszystkiemi siłami na niego gotują, mając wojska dosyć w pogotowiu nad granicą samą wiszącego, od Wołoch, zamyślił uprzedzić Turków; jakoż tak uczynił. Zjechał car naprzód do Jarosławia, gdzie też i król August przybył w wielkim gronie senatorów polskich; chciał car, i król był tej intencyi,żeby było koniecznie namówić i wprawić w wojnę z Turczynem rzeczpospolitą ale żadną miarą przytomni senatorowie na to pozwolić nie chcieli, ani też mogli; bo decisio zaczęcia wojny do sejmu należy, a pakta też karłowickie jeszcze były nie wyszły, których expiracya czasu dopiero w r. p. 1724 była. Podczas tej rady sprawował hetman wielki koronny Sieniawski córce swojej chrzciny: ojców chrzestnych było trzech: król polski, car moskiewski i Rakocy. Wielkie tam ci levati parentes dali upominki, a najbogatsze ofiarował Rakocy, bo misę wielką złotą pełną klejnotów bardzo kosztownych. Dama, którą chrzczono, miała natenczas lat trzynaście; chrzciny owe nie w kościele były, ale w polu pod namiotami od prawowały się [47].