Чингиз Гусейнов - Семейные тайны

"Что ты! Милейший и добрейший человек, честно слово! Между прочим, под наши картины он отвел в своей квартире большой зал! И другие ведь дарят!.. Кстати он успел даже застать последние годы,- рассказывал Бахадуру,- моего учителя, народного художника Пур-Азима, слышал про такого?"

Кто не знает Пур-Азима, он же Азимзаде?

"Великолепные полотна, весь цикл "Карабахские кони" разорил, ах как слаб! Большой мастер, но обуреваем, честолюбив, как, впрочем, и я сам! сказывается, что мы из бывших кочевых племен, рассеялись по краю, выхвалиться хотим, это я о себе, пусть-де видят, как грудь горит, но я пока…- и развел руками, мол, ничего еще не приобрел,- а ночью, сам мастер мне рассказывал, я его в больнице перед смертью навестил, снятся мне, говорит, эти кони и горы Карабахские, родной край, ищут-рыщут, истосковались по бескрайним просторам, по воле кочевой! И я тоже, ну молод был, глуп, копировал большого художника, да и как удержаться, если сам Шептавший! Такие комплименты, попробуй удержись!

"Нравятся?" - спросил я.

"Вы даже,- вернее, он на "ты" был со всеми,- даже не представляешь как!"

"Могу,- и пересохло у меня в горле! - подарить".

"Ну что ты,- он мне,- как можно? И тут же, пока я не передумал: - Был бы рад,- говорит мне,- чтоб повисели у меня месяц-другой, похвастаться, а потом…" И в тот же вечер вынесли, думал, что это я сам умер, это меня выносят, так жалко было картин! А впрочем, и сейчас бы не устоял, подарил! "Это у меня хобби,- говорил тот мне,- собирать картины знаменитых художников!"

Анаханум и спроси, когда втроем они - Бахадур, она и хозяин:

- А кто в мастерской останется?

- Как кто?..- не понял сначала, а потом пошутил: - Найдется кому! Ну, хотя бы мой дух, разве этого мало?

Неужто уговорит его Бахадур? Ему позарез комната нужна! "Тебе - ключ? слышит он художника.- И не стыдно? Чтоб мою священную мансарду, где рождаются великие идеи?.. Я сам себе этого не позволяю! Я же после этого работать здесь не смогу!" А она и спроси: "Кто в мастерской останется?" - И Бахадур - до чего фантазия разыгралась! - придумывает, увидев коробку с пластилином: ключи!., и заказывай, чтоб иметь на всякий случай!.. "А мне оставил художник!"

И тут ее не то вопрос, не то просьба:

- А вы можете мне доверить вашу мастерскую? - Конечно же испытывает! Он не раз говорил, неужто забыла: "Это место для меня священно. Или я здесь, или мой дух. Никого больше! Только со мной, а без меня не ступит ничья нога!.." Ну, конечно, испытывает: и мне, мол, нельзя?! Ох эта вседозволенность!..

- У меня дух ой какой вредный, может такое натворить!

- А я духов не боюсь! И он ей, чтоб отвязалась:

- С девицами он круто обходится!

А ей хоть бы что! Тут художник вдруг понял, что она не шутит,- случится с нею что, иди потом отвечай! И он тоже серьезно:

- А если маме скажу?! Могу разве не поставить в известность?

Разговор приобрел серьезный оборот, все это поняли. А она вдруг ощутила потребность иметь свой угол, о котором никто не знает; может прийти сюда и быть одна; только тут сообразила: никогда сама с собой не оставалась! дома столько глаз! из каждой щели! вздохнет, и уже навострились чьи-то уши; ощущение такое, что кто-то неизменно рядом. "Ты преувеличиваешь!" - Когда она об этом матери. "Нет, правда! А если?.." - И о квартире для них. "Даже заикнуться нельзя - пресечет на корню!"

Но как объяснить художнику?! А он так упрямится!.. Чтоб ей да отказали?! Надуться? Придумать что? Пошутить? Или - напрямую?!

- А я-то думала, что вы чуткий и понятливый! - К чему она клонит? Нет, это слишком! Бахадур и художник молчат: что еще сейчас скажет? - Я этого не могу вам объяснить. Давайте помолчим, ну… десять минут! Но с условием, что вы будете думать о моей просьбе.

Что ж, поиграем!..

И вдруг художник - минуты две-три прошло, Бахадур толком ни о чем подумать не успел - воскликнул:

- Извини меня! Вот ключ,- и протягивает ей длинный с язычком ключ, специально заказывал у старого мастера.

- Маме моей ни слова, идет?

- Может, вы объясните мне?

- Это каждый должен постичь сам! - А ведь художник, как потом узнал Бахадур, ни до чего не додумался.

"Я разгадал",- Бахадур ему, когда остались вдвоем.

"И что же?"

"Любовную интрижку я тотчас отбросил как нереальную, кто посмеет? Прихоть? Каприз? И вдруг мелькнуло в ее глазах: грусть! И осенило: жаждет уединиться! ей некуда спрятаться! вспомнил ее образ жизни…"

"Можешь не продолжать, а чего ты ломал голову? почему тебе надо было разгадывать? это же касалось нас двоих, ее и меня!"

"Как сказать!"

"Загадка?"

"Возьми в Латинскую Америку, вместо кроссворда".

"А ты откуда знаешь, что я их люблю решать?"

"У тебя вырезки на столе… Правда, многих слов ты не знаешь, пустоты в кроссворде".

"Какие?"

"Ну вот: условное сокращение слов!"

"И что это?"

"Аббревиатура!"

"Как-как?.. Ну и мудр ты!.. А я, когда отдохнуть надо от картин, никак не получается, вижу - толкает к схеме, сажусь и решаю, помещая себя в эти клетки отгадок, и так давит на меня от этих дважды два, что сержусь, мучаюсь, особенно когда длинный ряд, а загадка - что-то казуистическое, как ты сказал? да, АББРЕВИАТУРА! и вдруг вспыхивает новая идея. А как часто было: задумаю картину как исповедь, а получается проповедь!.. Ну, это долго объяснять!"

Бахадур понял: что тут мудреного?! "А я понял и другое!" .

"Что?"

"Почему ты ни за что не хотел уступить мастерскую, упорствовал!"

"Почему?"

"Потому что настоящий художник!"

"Дай я тебя поцелую! Нет, за такие слова я должен тебе подарить картину! И не вздумай отказываться - обижусь!"

"Вот так ты и раздарил!"

"А у меня иначе: подарю - и непременно родится новое! Угнетает, когда картина лежит! А стану продавать, вдруг как ударит: сокровенным торгую. Здесь же иное - выбирай! Очень тебя прошу!"

Так у Бахадура появилась первая (а может, и последняя?) картина художника: черновой набросок.

"Это же заготовка!"

"А я именно ее хочу!" Это был карандаш,- она! Черновик, а схвачена суть: доверчивость (глаза), капризность (губы) и даже властность (линия подбородка). "Прошу: поставь дату, сегодняшнее число, и подпишись".

Он подписывался, ох и честолюбие! чтоб отличиться, латинскими буквами на турецкий манер, Arslan (по паспорту, кажется, Аслан, что, в сущности, одно и то же, Лев).

А потом она увидела этот рисунок - Бахадур увез ее из мастерской, сама попросила, и даже лицо платком, вроде бы чадра, чтоб никто не узнал. Мать Бахадура не знала, кто она, Айши не было.

"Ну вот,- поделилась мать радостью с Айшой,- хорошо, что стал приводить домой".

Айша накинулась на него:

"Ты соображаешь, что делаешь?!" - Она тоже не представляет, кого он позвал к себе. Ведь недавно ее в свои планы посвятил, но это - далекая-далекая мечта. "А ты дерзок! - ответила она тогда.- Как бы голову тебе не снесли, а заодно и всем нам!" Но то планы, а сейчас… "Привести домой какую-то девку!" - Мол, шляйся, знает только о той, что переводила ему, но чтобы осмелиться в свой дом!