Лариса Миронова - Детский дом и его обитатели

Спрашиваю дальше.

– А что, Людмила Семёновна, правда, такая всесильная?

– Она богатая. Больше связями. В прошлом году зав. роно по её ходатайству получил квартиру. Против неё не пойдёт.

– Откуда у неё такие бабки?

– От шефов. На сирот все дают. Ну а она средствами управляет, как знает.

– Видно, у этих людишек такой порядок – сидеть на двух стульях.

– Всюду такой порядок, Ольга Николаевна. Просто вы этого раньше не замечали. До поры до времени это скрывают.

– Похоже, что так, – соглашаюсь я.

– А нам с мужем вас жалко. Воруют здесь все по-чёрному. Это уже привычное дело. А на должностях материально ответственных такие вот, как я.

– Вам надо лечиться. Ваша болезнь может принести вам большие беды, – говорю я, но она даже не кивнула мне в знак согласия.

– Я хроник. Бесполезно.

– Тем более, надо лечиться.

– Негде. Для таких, как я, ничего нет. А в ЛТП только хуже человеку делают – потом он уже никогда нормальным не становится, если там хоть раз побывал.

Крыть нечем. Но неужели ничего с этим нельзя сделать? Неужели эта преступная система столь неуязвима? И такие, как наша директриса, будут царить вечно и безнаказанно? Нет, хитра, каналья, да на этот раз ошибочка вышла! Людей запугали, затуркали, но не настолько же, чтобы вообще ничего не понимать?!

Просто пока народ безмолвствует, выжидает…

Матрона зыркает сурово, но от прямых комментариев воздерживается. Надежда Ивановна хотя и молчит, но глаза просят милости: «Это полный финиш – мы итак уже почти трупы…» Ну, а мне ждать больше нечего: последнее средство, когда бездействуют инстанции – это обратиться в газету. Этого она, уж точно, убоится. Хорошо, что хоть чего-то эти «деятели» ещё боятся!

«Уважаемая Таисия Владимировна! – начала я сочинять донос на гетмана-злодея – надо же ввести в курс дел заведующую отделом школ газеты «Правда» (а то ведь простой народ до неё* не допускают, вечно в толпе референтов или экспертов, как тут можно быть «ближе к правде жизни»?) – Простите, что с нашими «домашними» проблемами обращаюсь в центральный партийный печатный орган, но все доступные пути уже испробованы и не привели к желаемому результату.

Речь идёт о судьбах ста пятидесяти детдомовских детей. Нарушения, допускаемые администрацией, лежат, как говорится, на поверхности, тем не менее, результаты проверки районными комиссиями и горкомом профсоюза не подтвердили наличия нарушений. Более того, в заключении по результатам проверки отмечен «положительный сдвиг»…

Кратко перечисляю наиболее острые моменты:

1. Грубые финансовые нарушения, подлежащие расследованию работниками прокуратуры.

2. Совместительство директором ставки врача, и нередко – завхоза. При этом совершенно очевидно, что врачебная деятельность осуществляется формально, с преступным равнодушием. За прошедший год ни один больной воспитанник детского дома ни разу не получил квалифицированной медицинской помощи. В особо тяжёлых случаях детей отправляли в больницу. Если же больница отказывалась брать детдомовцев – ведь за ними некому осуществлять уход в частном порядке! – и тогда больные дети оставался в спальне, заражая простудными или инфекционными заболеваниями остальных ребят. Всё лечение сводилось к выдаче больному горсти таблеток, приём которых никем не контролировался.

3. Из-за отсутствия диспансеризации и своевременной диагностики десятки детей страдают хроническими заболеваниями. Косоглазие, ушные воспаления, язвы желудка вообще не лечатся. Потеря зрения детдомовцами за год в среднем составляет 10–15 %. Если ребёнку нужны очки, то обзавестись ими можно только за воспитательский счёт.

В результате халатного отношения к своим обязанностям, при прямом попустительстве врача и директора (в одном лице) в детском доме имел место смертельный случай – от саркомы погибла десятилетняя девочка, которую в течение трёх лет, с момента обнаружения заболевания, ни разу не осмотрел специалист. А ведь девочка страдала – жалобы на боли не прекращались всё это время.

4. В октябре прошлого года в детскую психиатрическую больницу было направлено на так называемое «обследование» более тридцати воспитанников детского дома. «Оздоровительная» кампания была предпринята с целью преобразования нашего детского дома общего типа во вспомогательный интернат для детей с задержкой развития и психическими отклонениями. Чтобы получить законную возможность для преступного преобразования, необходимо иметь документально оформленный диагноз на 20–25 % воспитанников – с этой целью в больницу и были направлены, наряду с детьми, вероятно, нуждающимися в таком обследовании, и вполне здоровые дети. Статус специнтерната автоматически устранил бы ряд проблем, нуждавшихся в решении, и позволил бы администрации легко скрывать низкий уровень воспитательной работы в детском доме. Кроме того, воспитатели получали бы надбавки, а группы сократились бы до 15 человек. Однако, несмотря на то, что по заключению врачей больницы большинство обследованных детей всё же были признаны психически здоровыми, в этом году снова затевается аналогичная акция. В больницу кладут также и «трудных» детей, «с характером», у которых с воспитателем «нет контакта». Вместо выяснения причин поведенческих особенностей, «трудным» детям стараются поскорее нацепить ярлык «отягощенной наследственности» и т. д.

И эти, фактически здоровые, дети также лежат месяцами в психиатрической больнице и проходят полный курс лечения, к примеру, от шизофрении. У меня есть вполне обоснованное подозрение, что на них просто тестируют новые препараты. А ведь это далеко не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Ведь психотропные препараты по-разному действуют на больных и здоровых людей. Здорового человека легко можно сделать психически больным, если начать пичкать его таблетками или колоть лекарствами, предназначенными для подавления симптомов, к примеру, паранойи или шизофрении.

5. В августе этого года в нашем детском доме при невыясненных обстоятельствах погибла девочка – воспитанница первого (моего) отряда Ринейская Лена. Девочке было всего пятнадцать лет. Официально эта трагедия была объявлена несчастным случаем. Но я предполагаю, что это было убийство. Девочка была, конечно, проблемной, но сдвиги в её поведении в лучшую сторону всё же наметились, и с ней можно было работать. Затяжная депрессия из-за разлуки с отцом, который отбывал наказание, на фоне непрекращающихся конфликтов с директором детского дома, наконец, изъятие Лены из отряда в летний период, конечно, могли сделать девочку практически неуправляемой. Предшествовавший конфликт с директором детского дома (девочку хотели насильно отправить в спец. ПТУ другого города), возможно, и был последней каплей, чаша терпения администрации переполнилась, и, как радикальное решение трудной проблемы, – внезапно последовала таинственная смерть Лены. Никакого следствия по этому делу не велось. Но ведь это вопиющий факт!