Александр Глазунов - Пятиконечные из созвездия Лиры

В жизни они неприметны, да и живут по другим принципам, по-другому ощущая и относясь к природе, людям.

Главная их заповедь — никому ничего не доказывать!

В этом вся мудрость. Каждый находит дорогу сам, а вступив на нее, обретает и друзей, и помощников, и единоверцев…

В полночь мы с Субботиным разбрелись по лесу.

Решили первый час поработать порознь — тем самым увеличивается вероятность захвата в кадр чего-то аномального.

Покинув костер, я сразу замерз и начал дрожать. Но поздороваться с «космическими братьями» не забыл. Не мог забыть! Я уже верил в необходимость этого ритуала.

В объективе сплошная чернота, ни единого просвета. Оглядел то место, где видел тени. Бесполезно. Выходит, то были не галлюцинации. Тем более, что настроен я был на шары, о которых говорила Неля, но уж никак не на силуэты сущностей ВЦ.

Отсняв две пленки, разрядив кинокамеру, я поспешил к костру, где уже сидел Субботин.

— Ничего не видел? — встретил он меня вопросом.

— Никого и ничего…

— Сейчас чайку попьем, согреемся.

— Как будем дальше действовать? — поинтересовался я. — Не получится так, что у тебя вдруг случится контакт, а я даже не догадаюсь об этом. Место выбрал?

О месте встречи он уже подумал — на краю большой поляны, на скошенной полосе. Здесь ничто не мешает обзору. Если что случится, то мы вряд ли упустим это явление.

Мы договорились, что Володя станет, слегка разведя руки в стороны, чтобы можно было ощутимо почувствовать в ладонях энергетику появившегося контактера. И тут же подаст мне знак — поднимет руку.

О чем Володя собирался «разговаривать» с Анаэлем, я не спрашивал.

Татьяна появилась из темноты внезапно, даже шагов слышно не было из-за ветра. Точь-в-точь как некий фантом или гость далеких звезд. Когда находишься в диких местах, где только и говорят об этом, ничего иного и почудиться не могло.

Обрадовавшись горячему чаю, Таня наполнила кружку и села к огню.

Мы с Володей курили, я смотрел на пылающие поленья, краем уха прислушивался к беседе.

Меня спросили о чем-то…

Странное дело — хочу ответить, а не могу поднять головы.

Голоса их становились все глуше, пламя начало разгораться, приближаться; мысленно я отметил, что пора отодвинуться, иначе спалю куртку, но даже не шевельнулся — лишь удивился, почему вокруг наступила тишина. Ни шума ветра вокруг, ни голосов, слышу только мелодичное позванивание, монотонное и успокаивающее…

— Заснул, что ли?

Я вздрагиваю, поднимаю голову, в уши врезается шум ветра и удивленный голос Субботина.

— Задумался, — отвечаю я.

Я и сам начинаю верить, что задумался, ведь целый день спал…

— Глотни заварки, — предложила Таня, — взбодрит.

— Ничего, — смеется Володя, — скоро уже идти, на таком холоде особо не покемаришь. Закурим еще по одной и…

Я достаю сигареты, слышу…

— Надо чурки помельче поколоть, мокрые, совсем плохо горят.

Татьяна сидит напротив.

Я смотрю на нее сквозь пламя костра.

Раздается звук топора, неожиданно он удаляется, становится все глуше.

Зачем это он пошел в лес, дров хватает…

Уже и эта мысль исчезает, облик Татьяны начинает расплываться, таять в дыму. Пламя вновь надвигается на меня. Мне не жарко, мне хорошо, звучит музыка. Я все силюсь определить: на каком инструменте играют?..

— В костер свалишься, ты что?!

Передо мной стоит Татьяна, тормошит за плечо. На лице у нее тревога.

— Я же тебе говорю, чаю попей, завари покрепче. Спишь на ходу…

Неужели я все-таки заснул? Спина совсем заледенела. Таня протягивает кружку с чаем — сделал пару глотков. Как хорошо. Сон как рукой сняло.

— Где Субботин? — спрашиваю. — Пришел?

— Сзади тебя стоит, — засмеялась Татьяна.

Оглянулся — так и есть. Собирает в охапку сучья и щепу, которую успел настрогать.

— Без тебя не уйду, не беспокойся, — сказал он и высыпал мокрые дрова у костра. — Пусть подсохнут. Ну что, пора…

Я двинулся в темноту за Субботиным.

Ветер на поляне гулял вовсю. Через несколько минут меня начала пробирать дрожь. Да, тут не заснешь, хорошо бы выстоять положенный срок.

Володя остановился на краю скошенного участка и замер, раскинув руки.

Я смотрел на него не отрываясь, боясь пропустить условный знак.

Ветер разогнал облака, и в разрывах туч ненадолго появлялась луна.

Потом облака опять сплошь покрыли небо, фигура Субботина едва выделялась на фоне дальней кромки леса и темного неба.

От напряжения у меня в глазах двоилось.

Неожиданно передо мной все поплыло, смешалось, веки налились тяжестью. Я с усилием размыкал их. Ветер пронизывал насквозь, бил озноб — и все равно, даже на таком холоде, меня неудержимо тянуло в сон.

Я отчетливо сознавал это и ничего не мог с собой поделать.

Такого со мной еще никогда не случалось. Меня уже пошатывало, я боролся изо всех сил…

В этот момент я заметил, что он поднял руку. Опомнившись, я схватил кинокамеру, заработал мотор, отматывая метры пленки.

Вот и пленка кончилась…

Опустив камеру, я увидел, что Субботин стоит на том же самом месте и фотографирует.

— Ты что, Володя, уже закончил? — негромко спросил я.

— Если бы!.. Я даже не знаю, появлялся Анаэль или нет, — мрачно ответил тот. — Руки так замерзли, что я вообще ничего не чувствую.

— А чего ж ты руку поднимал? — не поверил я.

— И не думал даже. Пошли…

У костра он молча сел, закурил. У меня не выходило из головы: если контакт не состоялся, то почему? Так ничего и не надумав, отправился спать.

Из дневника Татьяны

Сегодня дежурили В. С. и я. С вечера до часа ночи я спала, потом вернулась к костру. У В. С. должен был состояться контакт — он так сказал. Его слова подтвердили Вия и Неля.

Хотя В. С. и Саша находились недалеко от костра, я села к ним спиной, чтобы не мешать.

У Володи при сильном холодном ветре исчезает чувствительность в ладонях, он так сказал.

Контакт не состоялся, и он очень расстроился. Причем не потому, что его контактер не вышел на связь, а совсем по другой причине. Его очень беспокоило, что «люди скажут». То есть мы. Я попыталась доказать ему, что это несерьезно. В легкой форме…

Если ты вступил на путь познания, то менее всего тебя должно интересовать, а что «люди скажут». Если что-то идет не так, как хочется, значит, не время еще или помехи какие-нибудь, или еще что… Отослала его спать в 4. 30, хотя он сопротивлялся.

Я, как всегда, чувствовала постороннюю энергетику, но определить чью, оказалась не в силах. Как всегда…

Река бурлит, пенится, вода холодная, обжигает. Сполоснул лицо и выбрался на берег. Ноги даже в сапогах заледенели. Утро пасмурное, снова ветер — не сильный, но холодный. Дует в спину, помогает взобраться на обрыв. Хорошо, что дождя нет.