Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

Трусевич. — Я не знаю, у вас был всеподданнейший доклад или черновик?

Секретарь. — Все производство.

Трусевич. — Мне задача была поставлена весьма узкая. В конце концов, это было производство расследования, по поводу убийства Столыпина, организации охраны его величества и высших должностных лиц в Киеве. Для меня, конечно, это было самое тяжелое дело, какое только выпадало на мою долю, потому что это был, можно сказать, вихрь предположений. Высказывались и крайние предположения — о злоумышлении убийства Столыпина ген. Курловым; другие говорили, что абсолютно ничего нет, что это просто примазка Кулябки. [*] Стран. 230, сн. 13 стр. «примазка», надо: «промазка». В этих пределах надо было найти ту точку, которая отвечала действительности. Было давление со всех сторон, но я считаю, что мы провели это дело довольно удачно. Ни в одну из крайностей не впали, а выяснили хорошую середину, которая дала основание для предания Курлова и его помощника суду за бездействие и превышение власти. Два обвинения было. Надо сказать, что обвинение было поставлено в государственном совете совершенно в соответствии с моим всеподданнейшим докладом. Хотя потом было произведено предварительное следствие сен. Кузьминым, [*] Стран. 230, сн. 5 стр. «Кузьминым», надо: «Шульгиным». но я старался вести расследование настолько объективно, а это не особенно часто бывает, что административное расследование вылилось в то самое обвинение, которое было в постановлении государственного совета. Я тогда лечился. Меня вызвали, не спрашивая моего согласия, как сенатора. Я явился и выяснил вопрос относительно того, какова моя задача, затем сразу обратился в департамент полиции и взял там дело. При этом оказалось, что департамент полиции был устранен от участия в этом киевском деле. Затем я отправился в Киев. Курлов и Веригин находились в Петербурге, Кулябко был в Киеве, а Спиридович в Ливадии, и мне приходилось разбрасываться. В Киеве я явился в охранное отделение и отобрал все документы. Затем приступил к допросу Кулябка. Кулябко давал крайне сбивчивые показания, и все вертелось на вопросе, был ли осведомлен Курлов о том, что агент Богров был допущен в театр. Я установил, что он еще два раза был в толпе, в которой находился Столыпин. Кулябко после упорных, с его стороны, запирательств все-таки признал это. Я боялся, главным образом, что Кулябко свалит вину на Курлова и прикроется его приказанием. Поэтому, надо было вести дело чрезвычайно осторожно. В моем протоколе, я думаю, заметно, что в конце концов я вывел его на эту дорожку, мне стало ясно, что Курлов был осведомлен об этом. По отношению к Кулябке была обнаружена растрата с подлогом. Это дело было выделено и направлено, и он был осужден. Затем, относительно Курлова, было установлено, что Курлов был осведомлен о том, что агент был допущен в театр. Дело было поставлено чрезвычайно неудачно, проверки не было никакой. Я сам установил целый ряд фактов, которыми можно было проверить все заявления этого Богрова. Припоминаю, что там какой-то Николай у него на квартире сидел. Оказывается, там была прислуга, к которой один из филеров ходил в гости, и самое пребывание этого Николая в квартире можно было проверить 20 раз. И было бы обнаружено, что эта была сплошная ложь со стороны Богрова. Это я поставил в вину Кулябке.

Председатель. — Вы не ставили своей задачей установить, не был ли Курлов прикосновенен к самому факту убийства Столыпина?

Трусевич. — В каком смысле прикосновенен?

Председатель. — В том, чтобы он принимал некоторое участие?

Трусевич. — Т.-е., что это было организованное убийство? Я начал с этого. На этом вопросе пришлось остановиться, потому что в публике, в особенности в кругах близких к Столыпину, высказывалось это; но я должен сказать, что если бы даже подобного рода мысль и явилась, то она была бы выполнена как-нибудь иначе, а не так, как это было в данном случае, потому что привлечь к участию целый ряд людей, — это было бы совершенно…

Председатель. — Кого вы имеете в виду?

Трусевич. — Веригина, Спиридовича и Кулябку.

Председатель. — Могли быть свои люди.

Трусевич. — Я говорю, что если бы человек вел дело на умышленное убийство Столыпина, то они с Веригиным сделали бы как-нибудь иначе. Мне это представляется совершенно немыслимым. Затем я скажу одно: мотив какой-нибудь должен быть; занять место Столыпина — единственный мог быть мотив, потому что существовали ли какие-нибудь разницы в их программе, я, по правде сказать, не знаю.

Председатель. — У вас не было указаний на то, что Столыпин был неприятен Распутину?

Трусевич. — Нет. Я тогда о Распутине ничего не слыхал. Это было в 1911 году, — я тогда занимался географическим исследованием Кавказа, от этих сфер стоял далеко, и был ли тогда Распутин или нет, не знаю. Может быть я что-нибудь и слыхал о каком-нибудь старце, но чтобы Распутин уже в то время влиял на государственное управление, — я сомневаюсь. Я останавливаюсь на этом вопросе, так как умышленное убийство было бы бесцельно, потому что устранять Столыпина, как политического противника, у Курлова не было оснований; значит, единственный мотив мог быть карьеристический. Но ведь этим убийством он губил себя, потому что, раз он охранял и при нем совершилось убийство, шансы на то, чтобы занять пост министра внутренних дел, падали, — он самую почву у себя из-под ног выбивал этим, и выбил…

Председатель. — На этом мы сегодня и кончим.

Трусевич. — Когда будет продолжение?

Председатель. — Я думаю через несколько дней, когда мы прочтем запись ваших объяснений.

Содержание : Сближение с царской семьей. Отношения с мужем. Знакомство с Распутиным. Отношение к Распутину. Переписка с Распутиным. Молитва Распутина. Телеграммы Распутина. Епископ Варнава. «Премудрость». Распутин и Протопопов. «Калинин». Передача просьб. Письма. Бадмаев и Курлов. Трепов. Манасевич-Мануйлов. Митрополит Питирим. Гусева. Протопопов. Политическая записка Орлова. Мария Головина. Бурдуков. Хвостов и Андроников. Штюрмер и Добровольский. Манус. Воскобойникова. Сухомлинов. Тайны хлыстовщины. Революция. Лахтина. [*] Стран. 174, св. 13 стр. и далее на стр.: 233, 250, 433–435 «Лахтина», надо: «Лохтина». Кем себя считал Распутин. Распутин и престиж власти. Хвостов и Белецкий. «Мама» и «папа». Приемы царицы в квартире Вырубовой. Книжка Распутина.

Председатель. — Вас зовут Анна Александровна Вырубова, вы — рожденная Танеева. Сколько вам лет?

Вырубова. — Тридцать два.

Председатель. — Вы состояли фрейлиной двора государыни или просто большого двора?