Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4

Когда Станкевич привез переписку своей канцелярии по этому делу, то из его личного доклада и донесений полиции обстановка происшествия в общих чертах подтверждала сообщенную мне игуменом Мартемианом обрисовку этого инцидента, по коему удалось администрации слушание дела, за выездом Распутина, отсрочить (насколько я припоминаю); но, вместе с тем, А. А. Станкевич вынул и передал мне другую поступившую к нему от участкового помощника начальника губернского жандармского управления переписку по обвинению Распутина в том, что последний в нетрезвом виде тоже на пароходе позволил себе неуважительно отозваться об императрице и августейших дочерях. Об этом случае перед самым приездом Станкевича я получил уже от начальника губернского жандармского управления полк. Мазурина [*] Стран. 179, сн. 5 стр. и стран. 180, св. 6 и 8 стр. «полковник Мазурин» — Мазурина Б. называет, повидимому ошибочно, так как в 1914–1915 гг. нач-ком Тобольск. губ. жанд. упр-ния был полк. Добродеев (см. указ.). Мазурин же был в это время нач. нижегор. жанд. упр-ния. совершенно секретное донесение, с указанием на то, что дознание по этому инциденту было начато по приказанию губернатора, которому и представлено было затем согласно его требованию; факт происшествия этого не был в достаточной степени дознанием установлен, так как многие из пассажиров не были опрошены за нерозыском и неуказанием их заявительницею. Переписку эту Станкевич хранил лично у себя, она не была даже занесена во входящий журнал, и передал мне по собственному побуждению и без препроводительной бумажки, не зная о поступившем ко мне секретном донесении полк. Мазурина [*] Стран. 179, сн. 5 стр. и стран. 180, св. 6 и 8 стр. «полковник Мазурин» — Мазурина Б. называет, повидимому ошибочно, так как в 1914–1915 гг. нач-ком Тобольск. губ. жанд. упр-ния был полк. Добродеев (см. указ.). Мазурин же был в это время нач. нижегор. жанд. упр-ния. , о чем я ему сказал только после его сообщения, показав ему хранившееся у меня в столе письмо полк. Мазурина [*] Стран. 179, сн. 5 стр. и стран. 180, св. 6 и 8 стр. «полковник Мазурин» — Мазурина Б. называет, повидимому ошибочно, так как в 1914–1915 гг. нач-ком Тобольск. губ. жанд. упр-ния был полк. Добродеев (см. указ.). Мазурин же был в это время нач. нижегор. жанд. упр-ния. . Зная А. А. Станкевича, я нисколько не сомневался в том, что в данном случае он исходил из лучших побуждений, не вмешивая в стадию предварительного обследования этого происшествия полицию и не муссируя этого дела на месте, чтобы избежать излишних разговоров, связанных с именем высоких особ.

Об этой переписке ни А. А. Вырубова, ни Распутин не знали еще, но она мне давала большой козырный ход к отстаиванию Станкевича. Но об этом я скажу впоследствии, а теперь возвращусь снова к дальнейшему изложению хода уговоров Распутина на поездку по монастырям и заезда на родину. Судя по предыдущему отмалчиванию Распутина при разговорах на эту тему, я все-таки предвидел большие трудности в проведении плана и поэтому был изумлен, когда Распутин согласился и начал говорить о том, кого еще из близких к нему лиц он имеет в виду взять в эту поездку, указав на М. Головину и, не помню, на какую-то другую даму. Я приписал его согласие на отъезд, как воздействию игумена Мартемиана, так и опасению Распутина за исход дела по первому пароходному инциденту; условием Распутин поставил отложить на некоторое время отъезд, дабы он мог окончить некоторые свои дела (какие — он не сказал). Тут же А. Н. Хвостов заявил, а я подтвердил, что на расходы по путешествию будут даны деньги игумену Мартемиану, так что Распутин может об этом не беспокоиться, и я, как это было решено между мною и Хвостовым, сказал отцу Мартемиану, чтобы он зашел ко мне для дальнейших переговоров по этому вопросу. Распутин скоро уехал, и мы остались одни, вполне довольные удачным исходом этого дела, имея в виду, что, при умиротворяющем влиянии епископа Варнавы на высоких особ и при завязавшихся отношениях с А. А. Вырубовой, жизнь пойдет более спокойным темпом и, быть может, удастся постепенно охладить отношение к Распутину во дворце.

Оставив квартиру князя Андроникова, я приехал к А. Н. Хвостову, и мы начали обсуждать, как лучше обставить эту поездку в том отношении, чтобы во время путешествия Распутина избежать публичных соблазнов, связанных с поведением Распутина. А. Н. Хвостов при этом мне сказал, что на игумена Мартемиана он вполне полагается, дал мне на этот раз несколько сжатую характеристику его личности, из коей я понял, что этот человек неоднократно им уже испытан, и на него Хвостов вполне полагается, что как и в Вологде, так и в губернии у Хвостова есть много преданных ему лиц, которые окружат тесным кольцом Распутина и задержат его там, путем спаивания, надолго; в особенности он возлагал большие надежды на вологодского исправника — друга Мартемиана. Переходя к денежной стороне, А. Н. Хвостов дал указания не жалеть на поездку денег, с чем и я не мог не согласиться, и поручил дать больше денег как лично Мартемиану, оттенив мне некоторые стороны натуры последнего и для того, чтобы он не стеснялся в тратах на Распутина, в особенности в ублажении его вином, так и на личные расходы Распутину; кроме того, Хвостов попросил меня отвезти на другой день Волжину послужной список Мартемиана и передать его просьбу о содействии к возведению Мартемиана в сан архимандрита, что Мартемиан ставил обязательным условием согласия на поездку с Распутиным и что, как я потом убедился, и было одним из затаенных побуждений его приезда в Петроград. При этом А. Н. Хвостов добавил, что владыка Варнава, с коим он уже говорил по этому поводу, обещал срочно войти с соответствующим представлением в св. синод и что он, с своей стороны, при ближайшем свидании с Волжиным, сам еще с ним переговорит по этому делу.

Затем решено было под благовидным предлогом оплатить кн. Андроникову его расходы за весь этот период времени и за те стеснения, которые ему причинило пребывание на жительстве в его, сравнительно, небольшой квартире съехавшегося из Тобольской губернии духовенства (Мартемиан затем, основавшись в Петрограде на продолжительное время, чтобы конспирировать свои действия, выехал от Андроникова). Я говорю, под благовидным предлогом, потому что кн. Андроников отказался с самого начала от получения от нас каких бы то ни было денег на этот предмет. В ближайший вечер, когда кн. Андроников, по моему приглашению, приехал ко мне, я передал ему 10.000 рублей с настойчивою, потому что кн. Андроников вначале отказывался, просьбой принять их на организационные расходы по намеченной им к изданию в 1916 году газеты «Голос России» и добавил, что в будущем году мы на этот орган будем оказывать ему материальную поддержку из рептильного фонда.