Всеволод Крестовский - В дальних водах и странах. т. 2

Весь вечер мы посветили театрам, которые и здесь, по примеру Осаки, сосредоточены все в одной улице, называемой Театральною. Она освещается громадными фонарями разнообразных форм и цветов, подвешенными к перекинутым через улицу жердям. Театральные вывески, объявления и картины в том же роде как в Токио, а, пожалуй, как и у нас на масленичных балаганах. Обязанности театральной прислуги исполняют исключительно женщины, — они тут и кассирши, и контролерши билетов, и капельдинерши, и буфетчицы, и разносчицы чая и угощений, — это специальная особенность только киотских театров. Прежде всего мы посетили театр пантомим, где весь ход действия декламируется по книжке особым чтецом, помещающимся вверху, на хорах, а актеры только рот разевают да руками размахивают, изображая соответственные чтению движения и жесты. Затем перешли мы по соседству в театр фокусников и видели очень интересное представление с вертящимися волчками и летающими бабочками. Японские фокусники обладают искусством пускать волчки таким образом, что сила их необычайно быстрого вращательного движения не прекращается очень долго, и в течение этого времени с ними проделываются разные замысловатые штуки. Так, один фокусник вертикально устанавливает у себя на носу небольшую палочку и кладет на нее другую горизонтально, удерживая их в равновесии; затем он подводит под вертящиеся волчки две карточки, на которых и переносит их на концы горизонтальной палочки, где они продолжают вертеться как ни в чем не бывало. Но это еще не так мудрено, а вот заставить волчок восходить вверх по наклонно протянутому шнуру или по лезвию подставленной ему сабли и затем пустить его вертеться, не утопая на поверхности воды в налитом доверху стакане, — это, признаюсь, такой фокус, объяснить который я не берусь, хотя все мы видели его своими глазами. При этом вода в пустой и самый обыкновенный стеклянный стакан наливалась при нас же, и никакого обмана тут не было. Мы видели, как вертящийся волчок с помощью все той же подводимой под него карты был переносим на ней на края стакана, как после этого карта осторожно вынималась из-под волчка, и он продолжал на воде свое безостановочное движение. Не менее любопытен опыт глотания сабель. Жонглер берет отточенную как бритва японскую саблю, предоставив предварительно всем желающим убедиться самолично как в ее остроте, так и в том, что в ней не заключается ничего особенного; затем он запрокидывает голову и вонзает в себя через рот клинок до половины, вводя его в область пищевода. Каким образом ухитряется он при этом не поранить себе внутренности, я уже не понимаю. Но самый изящный из фокусов, это игра с бабочками. Фокусник на глазах у публики вырезывает ножницами из вдвое сложенной бумажки двух бабочек-махаонов, сгибает несколько их крылышки и кладет обеих на свой распущенный веер, затем, подбросив их на воздух, он начинает слегка помахивать веером мелкими и частыми майками, и бабочки вдруг становятся как бы живыми. Это доходит до полной иллюзии… Они вьются и трепещутся в воздухе, игриво преследуют и перегоняют одна другую как два влюбленные мотылька, соединяются вместе и вновь разлетаются, то взовьются высоко вверх, то спустятся на веер, садятся на плечо, на подставленную ладонь жонглера и сползают, как бы отдыхая, по его указательному пальцу, то снова вспорхнут и перелетят на горшок с живыми розами, реют над ними, присаживаются на лепестки и, наконец, виясь и кружась, совсем улетают со сцены. Это необыкновенно грациозный и красивый фокус, который вполне вознаградил нас за неприятное впечатление, оставленное зрелищем глотания сабли. От фокусников провели нас в комический театр бытовых сцен и комедий, где мы нашли игру вполне реальную, естественную и веселую; музыка играла только в антрактах или в тех местах, где действо происходит без речей, но реплики актеров не сопровождались ею. За ложу мы заплатили 47 центов, а в других театрах брали с нас только за вход по одному центу с человека. Это уже просто баснословная дешевизна, и потому не мудрено, что здешние театры вечно битком набиты, и представления продолжаются в них чуть не целые сутки. Вообще театры, рестораны, все увеселительные места остаются здесь открытыми всю ночь, до рассвета.

Кипри-госе, древнейший дворец японских императоров. — Его местоположение и три ограды. — Хино-гомон или "Врата Солнца" и прочие ворота. — "Почетный двор". — Сери-готен, тронная зала. — Хранилище государственных реликвий. — Когосхо, приемная аудиенц-зала для удельных князей. — Ога-кумоншио, личный кабинет и библиотека микадо. — Ее литературные сокровища. — Цуне-готен, половина микадессы. — "Академия Щеточных Игр". — Обстановка апартаментов микадессы. — Нори-готен, купальный павильон микадессы. — О-нива, главный дворцовый сад. — Общий характер дворца и его обстановки. — Бронзовая статуя Тори-каме. — Киотские магазины шелковых изделий. — Устойчивость японских мод — Киотские парчи, крепы, атласы и прочие шелковые материи. — Их цены. — Кванкуба, постоянная выставка и базар киотских изделий. — Особенности киотского творчества и вкуса в этих изделиях. — Металлургическое дело и его секреты. — Стремление к промышленной независимости. — Образцы японской лирики. — Одна из легенд о поэтессе Онанс Комач. — Образцы народных песен. — Поездка к озеру Бива. — Путь от Киото до Отсу. — Гора розовых азалий. — Нечто об элементах японского языка по поводу станции "Баба". — Городок Исиба. — Гора и храм Иси-яма. — Нагахаши или "Длинный мост". — Чайные плантации. — Город Оцу или Огатц и его местоположение. — Вулкан Ибуки-яма, японский "Ад". — Прежний и нынешний каботаж на озере. — Культура шелковичных червей и ее барыши. — Гора Гией-сан и монастырь Миидера. — Озеро Бива и его легенда. — Отвоевание земли для культуры от озера. — Межевые знаки. — Шоссе, мосты и оросительные каналы. — Довольство жителей. — Историческая сосна Кара-аки и ее легенда. — Японское стихотворение о достопримечательностях Бивы. — Отъезд в Кообе.

23-го мая.

Сегодня поднялись мы рано, потому что нам предстояло еще осмотреть дворец микадо, постоянную выставку (она же и базар) предметов местной промышленности, некоторые из наиболее известных магазинов шелковых и парчовых материй и, наконец, совершить поездку по железной дороге в глубь страны, к знаменитому озеру Бива.

Кинри-госе — так называется дворец микадо — находится в северо-восточной части города и занимает весьма значительное пространство. Кинри значит "недоступное место", в некотором роде святая святых, и таковым оно остается и до сих пор не только для европейцев (не запасшихся особым разрешением), но и для японцев, не принадлежащих к числу высшего чиновничества и дворянства. Кинри-госе со своей внешней, соприкасающейся с городом стороны, не представляет ничего особенного. Это просто огромный параллелограмм, простирающийся в длину на 440 и в ширину на 200 саженей, обнесенный оградой, состоящей из тесанного каменного цоколя, на котором возведен несколько покатый деревянный забор, покрытый на всем своем протяжении узенькой двускатной кровелькой из аспидно-серой трубчатой черепицы. За первой или внешней оградой открывается, отступя в глубь двора, вторая, а за второю третья, и все они совершенно одинакового устройства. В первой из них проделаны семь открытых проездов и семь ворот, из коих шесть покрыты навесами, а седьмые — обыкновенное тори; итого четырнадцать входов. Вторая ограда носит название "ограда девяти ворот", а третья — "ограда шести ворот". В первой находятся жилища низших придворных чинов и дворцовых служителей; во второй — жилища кунгайев или высших чинов придворной аристократии, ютящиеся под сенью громадных плакучих ив и похожие на яски токийских даймио, только значительно меньших размеров. Около них разведены садики со всеми японскими затеями. Самый дворец Го-ce или Го-одсио находится внутри "ограды шести ворот" и там же собственный или семейный сад микадо. Ворота последней ограды следуют в таком порядке: на восток выходят Солнечные и Садовые, на север — Ворота Кизаки или жен микадо, на запад — Кухонные и Чиновничьи и на юг — Полуденные. Все они напоминают собой храмовые портики с массивными, прихотливо-изогнутыми навесами, украшенными фигурной резьбой и остатками позолоты; но ни лаку, ни живописи в них не допускается. Исключение в этом отношении составляли одни лишь Полуденные ворота, которые еще в конце IX века были разрисованы знаменитым живописцем и поэтом того времени Козе Канаоко, украсившим их картинами исторического содержания. Восточные ворота, Хино-гомон (собственно, ворота Солнца) — считаются парадными. Фронтон их украшен под дугообразной аркой навеса изображением солнца, окруженного знаками китайского зодиака, где среди разных завитков, арабесок и вырезанных из дерева струистых облаков мы видим Мышь (Нэ), Быка (Уси), Тигра (Тора), Зайца (У), Дракона (Тате), Змею (Хеби), Лошадь (Мума), Козла (Осуно-мен-йоо), Обезьяну (Сару), Петуха (Ниватори), Пса (Ину) и Кабана (Ио).