Дональд Харден - Финикийцы. Основатели Карфагена

Не прошло и трех лет, как Ганнибал затеял ссору с Римом из-за Сагунта, и разразилась 2-я Пуническая война. Ганнибал отправился в Италию (рис. 15) с огромной армией и слонами. Как известно, он преодолел Альпы и, хотя в этом суровом походе погибло множество воинов и почти все слоны, успешно громил римские армии, особенно на Тразименском озере (217 год) и при Каннах (216 год). Римские армии в Испании также были разгромлены, а их полководцы Сципионы убиты. Только когда Марцелл взял Сиракузы (союзника Карфагена) в 214 году, удача стала поворачиваться лицом к римлянам. Юный Публий Корнелий Сципион Африканский, в 210 году назначенный народом командовать армией в Испании, в 209 году захватил Новый Карфаген, а к 206 году подчинил всю Бетику, включая Гадес. В 204 году он вторгся в Африку. Карфагеняне вновь призвали Ганнибала, и последнее сражение той войны разыгралось при Заме в 202 году. Из двух наиболее значительных ливийских правителей один, Сифакс, объединился с Карфагеном, а второй, Масинисса, с Римом. Мирные условия на этот раз оказались еще жестче. Карфагенский флот был сожжен, а его влияние сократилось до Восточного Туниса. Масинисса был провозглашен царем нумидийцев со столицей в Цирте (Константине). Контрибуции были огромными, а самое неприятное – Карфаген отныне не имел права затевать войны с иноземцами без согласия Рима.

О деятельности Карфагена в следующие полвека точно ничего не известно. Естественно, он не мог основывать новые колонии, однако торговал с уже существующими, особенно на западе североафриканского побережья, не забывая и о восточных коммерческих связях. Свидетельства этому мы находим в возрастающем влиянии эллинистического искусства и культуры. Как сообщают нам древние авторы, сельское хозяйство в плодородном Тунисе процветало, развивались земледелие, животноводство и лесоводство – залог возрождения. Процветало и царство Масиниссы, воспринимая пуническую культуру и тем самым закладывая фундамент будущего расцвета этой части Северной Африки.

Однако, прикрываясь мирным договором, Масинисса не забывал пощипывать карфагенские владения, и терпение Карфагена лопнуло. В 150 году, желая положить конец опустошительным вторжениям, Карфаген напал на Масиниссу, однако потерпел поражение и был вынужден платить еще большие контрибуции, а самое страшное: за нарушение мирного договора Рим в 149 году объявил Карфагену войну. Результат предсказать нетрудно, хотя из-за решимости и мощи обороны Карфагена Риму удалось одержать победу лишь в 146 году. Когда Карфаген в конце концов пал (последние защитники вместе с римскими перебежчиками уничтожили себя в храме Эшмуна), город был разграблен и сожжен дотла, а место, на котором он стоял, «перепахано» победившими римлянами, которыми командовал Сципион Эмилиан, приемный внук Сципиона Африканского, победителя Ганнибала.

Рис. 15. Территория Карфагена и Империи в период 2-й Пунической войны

Подтверждением тому служит слой окалины, часто во много сантимеров толщиной, сохранившийся в районе порта, в Дермехе и других местах. Перепаханная земля – другой вопрос. Несколько зданий Карфагена можно отнести к пуническому городу. Он не мог быть полностью стерт с лица земли, если мы примем во внимание замечание Плутарха о Марии (Marius), «сидевшем среди руин Карфагена».

Карфагенские территории стали римской провинцией, но только более века спустя из руин Карфагена поднялся римский город. В тот период римская культура почти не проникала в Африку, а длительная зависимость нумидийского царства от Карфагена и его культуры обеспечила стойкое пуническое влияние (во всяком случае, в языке), отныне называемое неопуническим. Новый римский город был по большей части населен африканцами, говорившими на неопуническом языке и поклонявшимися старым пуническим божествам: Баал-Хаммону, Тиннит, Эшмуну и Мелькарту под их римскими именами – Сатурн, Келестис (Caelestis), Асклепий и Геракл.

Как правило, восточные финикийские города оставались политически независимыми друг от друга; каждый преследовал собственные интересы и из окрестной территории формировал собственное «царство». Эта территория обычно была довольно маленькой – не более того, что требовалось для снабжения населения продовольствием. Безусловно, главные города, особенно Тир и Сидон, господствовали над другими, по меньшей мере в отдельные периоды своей истории. Однако никогда не существовало финикийской конфедерации, тем более финикийской нации. Геродот упоминал, что финикийским контингентом флота Ксеркса в 480 году командовали три военачальника: Тетрамнест из Сидона, Маттан из Тира и Марбал из Арада. Если бы существовала конфедерация, все финикийские корабли безусловно подчинялись бы единому военачальнику. Тем более удивительно, что финикийцы, во всяком случае в коммерческом смысле, стали силой, с которой миру приходилось считаться. Если бы они достигли и политического объединения, то смогли бы свершить намного больше в то время, когда их соперники греки также не желали заключать значительные политические союзы. Афинская империя демонстрирует, сколь многого могли бы добиться греки, объединившись: большую часть V века до н. э. Афинская империя господствовала над Восточным и Центральным Средиземноморьем. Карфаген в расцвете своего могущества показывает, чего – в аналогичном случае – могли бы добиться финикийцы.

И все же Карфаген, строго говоря, не был империей. Сильный в коммерческом и военном отношении, он господствовал над всеми западными финикийскими городами, но, насколько мы знаем, никогда не смотрел на другие города как на свои владения и не считал их граждан своими гражданами. Сицилийские города чеканили собственные деньги еще до того, как у Карфагена появились свои монеты, а в Гадесе и на Ибице появились монетные дворы в III веке, когда Карфаген еще сохранял свое могущество. Из одной мальтийской надписи мы узнаем о том, что на острове существовали суффеты (главные магистраты или судьи), сенат и народ, как и в Карфагене. Есть упоминания о суффетах и в других местах, например в Тарросе и Гадесе. С другой стороны, хотя эти независимые города были обнесены стенами и имели другие средства защиты, они, похоже, не располагали собственными армиями и флотом, а (как Мотия в 398 году) обычно рассчитывали, что Карфаген в случае нападения быстро придет им на помощь. Видимо, ни один из городов, за исключением, вероятно, Гадеса, не имел даже собственного торгового флота и не мог соперничать с Карфагеном.