Жак Сустель - Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы

И в самом деле, как абсолютно противоположны были образ жизни почтекатл я и образ жизни представителя правящего класса. Один был всецело занят службой и репутацией, другой же – стремлением к личной выгоде. Высокопоставленный чиновник с гордостью носил положенные ему по рангу расшитый плащ и перо; торговец же смиренно шел в заплатанной и скромной одежде. При встрече с ним в сопровождении его носильщиков с дорогостоящими ношами он стал бы мягко отрицать, что он владелец, – он всего лишь посредник. По возвращении из путешествия он привозил свои товары на склад ночью, тайком, по озерной глади и хранил их там под именем какого-нибудь родственника или друга.

Представим, что некий почтекатль разбогател и решил устроить пирушку. В таком случае он обычно приглашал гостей, равных себе по положению в среде коммерсантов или стоящих выше его; но ему приходилось мириться со значительной долей оскорблений с их стороны: вышестоящие имели обыкновение бесцеремонно вытаскивать его товары, откровенно обвиняя его в том, что он их украл. Все это он должен был принимать со слезами смирения на глазах. И только после того, как он вытерпел подобное обращение, ему позволялось (или, на самом деле, вменялось в обязанность) продемонстрировать свою щедрость за праздничным столом, который устраивался с таким размахом, что гости и даже жители целого квартала могли бы есть и пить в течение двух дней, а затем забрать остатки домой.

Не считая этих исключительных случаев, торговцы «не выставляли напоказ свое богатство, а, напротив, вели себя тихо и скромно. Они не хотели, чтобы их считали богатыми людьми; они не желали ни почестей, ни славы и ходили скромно, не поднимая глаз. Они носили изношенные плащи и боялись славы и известности больше всего».

Этот смиренный вид, который они на себя напускали, это желание остаться незамеченными были той валютой, которой они платили за свое восхождение по социальной лестнице, той монетой, на которую они покупали себе прощение за свою реальную и все возрастающую значимость; ведь правящий класс стал бы терпеть рядом с собой такого соперника только в том случае, если они избегали открытого конфликта. Если почтека становились высокомерными в своем положении состоятельных людей, император «искал какой-нибудь предлог, чтобы унизить их и приговорить к смерти, не потому что они были виновны, но из ненависти за их самоуверенность и гордость. А их товары он раздавал старым воинам в качестве подарков». Другими словами, смерть и конфискация имущества висели над головой торговца, который забывал свою роль и совершал ошибку, выставляя напоказ свое богатство.

И тем не менее их восхождение было уверенным. Их дети уже могли ходить в кальмекак с детьми вельмож. В течение месяца, который был посвящен Уицилопочтли, торговцам разрешалось приносить в жертву рабов, которых они покупали для великого божества своего народа, после того как воины принесут в жертву пленников, захваченных ими в бою. Так почтекатль подражал текутли, хотя и на более низком уровне. Если купец умирал во время своего путешествия, его тело сжигали, и считалось, что он вознесся на небо к солнцу, как будто он был воином, убитым на поле боя. Своему богу почтека поклонялись наряду с другими великими божествами; для него был сложен особый гимн. И наконец, если верно то, что купцы должны были платить пошлины, взимаемые с их товаров, они все же не занимались ручным трудом и не прислуживали никому.

Поэтому в обществе, в котором основную роль играли война и религия, недавно сформировавшееся торговое сословие неуклонно поднималось к его вершине. Этому сословию предстоял еще долгий путь, и оно было вынуждено вести себя очень осмотрительно, чтобы избежать жаркой враждебной реакции. Но купцы обеспечивали все возрастающий поток предметов роскоши для других и стали незаменимы. Их богатство становилось орудием растущей власти, по мере того как правящий класс постепенно забывал о скромной жизни своих предков, чтобы никогда к ней не возвращаться.

Хотя это, естественно, всего лишь предположение, можно поразмыслить над тем, что случилось бы, если бы иностранное вторжение не положило конец этому развитию, уничтожив все мексиканское общество и само государство. Возможно, эти «господа купцы», у которых уже были такие важные привилегии, свои собственные суды и почетные значки, дарованные им Ауицотлем, встали бы во главе буржуазии, которая либо стала бы частью правящего класса, либо заменила бы его и забрала у него власть.

Но с другой стороны, возможно, что аристократия укрепила бы свое положение, сокрушив всякие дальнейшие попытки торговцев возвыситься. Все, что можно сказать, это следующее: в 1519 году структура мексиканского общества не была жесткой; она постоянно изменялась и, возможно, самым подвижным ее элементом был класс почтека. Этот класс являлся выразителем принципа личного капитала в противовес принципу дохода, прилагающегося к должности, идеи богатства в противоположность славе и роскоши в противовес аскетизму. Он подвергался гонениям и стал прибегать ко лжи и лицемерию; но уже вельможи снисходили до того, чтобы приходить на пиры, устраиваемые купцами, и принимать от них подарки. Во многом это был похоже на то, как французские аристократы Ancien Regime [5]общались с богатыми откупщиками. Даже очень знатные вельможи брали в жены – по крайней мере в качестве второй жены – их дочерей. Так обстояло дело с Несауальпилли, правителем Тецкоко, чьей фавориткой была «женщина, которую они называли госпожой Тулы, но не потому, что она благородного происхождения, так как она была всего лишь дочерью купца».

Чем дальше вниз по социальной лестнице, тем информация скуднее. Ни местные историки, ни испанские авторы хроники не позаботились описать жизнь низших слоев общества.

Ремесленники образовали многочисленный класс со своими кварталами и организациями, которые стояли ниже объединений почтека, но кое в чем были с ними связаны. Известно не так уж и много о полезных, но таких прозаических гильдиях, как гильдия карьерных рабочих или солеваров, которые иногда упоминаются, но мимоходом и без подробностей. Единственные группы ремесленников, которым уделялось значительное внимание, были самые известные, связанные с так называемыми второстепенными искусствами: ювелирным и составлением мозаик из перьев. Эти ремесленники были известны под именем тольтека («тольтеки»), так как происхождение их искусств, по традиции, связывалось с древней цивилизацией тольтеков, цивилизацией бога-повелителя Кецалькоатля и удивительного города Тулы.