Алан Кларк - План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

«Г и т л е р ( после долгого расхаживания взад и вперед с Кейтелем и Йодлем и обсуждения вероятного развития событий в Италии ). …Хотя этот негодяй [Бадольо] сразу объявил, что война будет продолжаться, это не имеет значения. Им пришлось это сказать, но это остается изменой. Но мы тоже сыграем в эту игру, пока готовим все, чтобы одним махом забрать всю шайку, захватить всю эту сволочь. Завтра я пошлю туда человека с приказом командиру 3-й дивизии танковых гренадер, чтобы он прибыл в Рим со специальным отрядом и арестовал все правительство, короля и всю шайку немедленно. Прежде всего арестовать принца-наследника и захватить всю ораву, особенно Бадольо с его бандой. Посмотрим, как они будут сдаваться, а через два-три дня там будет другой переворот. Как далеко они [вероятно, 3-я дивизия танковых гренадер] от Рима?

Й о д л ь. Около ста километров.

Г и т л е р. Ста? Ну, скорее шестидесяти. Вот все, что им нужно. Если он отправится туда с моторизованными войсками, он будет там и сразу арестует все сборище.

К е й т е л ь. Два часа.

Й о д л ь. Пятьдесят – шестьдесят километров.

Г и т л е р. Это не расстояние.

В е й ц е н е г г е р [подполковник из штаба ОКВ]. Дивизия имеет сорок два самоходных орудия, мой фюрер.

Г и т л е р. Они там с дивизией?

В е й ц е н е г г е р. Да, с дивизией.

Г и т л е р. Йодль, подсчитайте быстро.

Й о д л ь. Шесть батальонов.

К е й т е л ь. Готовых к бою. Пять готовы только частично.

Г и т л е р. Йодль, подготовьте приказы для 3-й дивизии танковых гренадер, чтобы немедленно их отправить. Прикажите им направиться в Рим со своими самоходными орудиями, чтобы никто не знал об этом, и арестовать правительство, короля и всю компанию. Прежде всего мне нужен принц-наследник.

К е й т е л ь. Он важнее, чем старик.

Б о д е н ш а т ц [генерал люфтваффе, офицер связи между Герингом и штаб-квартирой фюрера]. Это нужно организовать так, чтобы погрузить их в самолет и вывезти.

Г и т л е р. Прямо в самолет – и сюда.

Б о д е н ш а т ц ( смеется ). Смотрите только, чтобы Bambino [т. е. принц] не потерялся на аэродроме.

Г и т л е р. Через восемь дней все переменится. Теперь мне нужно поговорить с рейхсмаршалом.

Б о д е н ш а т ц. Я немедленно передам ему».

Повторения и иногда близкая к бессвязности речь Гитлера (особенно заметная в начале отрывка) показывают, что он был в очень нервном состоянии. Как часто бывало в напряженные моменты, ему хочется опереться на Геринга, из флегматичности и цинического настроя которого он черпал силы. И, как теперь бывало все чаще и чаще, Геринга на совещании не было, а когда его находили, оказывалось, что от этого мало толку. Наконец рейхсмаршала разыскали по телефону (было еще только 10 часов вечера), и есть запись того, что говорил Гитлер:

«Алло, Геринг?.. Я не знаю… Вы слышали новость?.. Ну, пока нет прямого подтверждения, но не может быть сомнений, что дуче подал в отставку, а Бадольо занял его место… В Риме это вопрос не возможностей, но фактов… Это правда, Геринг, здесь нет сомнений… Что?.. Я не знаю, мы пытаемся выяснить… Конечно, это ерунда. Он будет продолжать, но не спрашивайте меня как… Но теперь они увидят, как мы продолжаем действовать… Ну, я просто хотел сказать вам. Во всяком случае, я думаю, вам нужно приехать прямо сюда… Что?.. Я не знаю. Я вам скажу об этом, когда вы приедете. Но постарайтесь привыкнуть к факту, что это правда».

Геринг положил трубку. Гитлер сказал, обращаясь ко всем в комнате: «Мы и раньше попадали в такую переделку. Это было в тот день, когда переворот произошел здесь» (по-видимому, он в этот момент показал на карте Белград и имел в виду переворот, совершенный королем Петром и генералом Симовичем в марте 1941 года).

Через два с половиной часа все еще не было никаких признаков появления Геринга, и, очевидно, настроение Гитлера не улучшилось. Вальтер Хевел, представитель министерства иностранных дел, предложил дать какую-нибудь гарантию Ватикану.

«Г и т л е р. Это ничего не дает. Я войду прямо в Ватикан. Вы думаете, Ватикан меня смущает? Мы все это возьмем. Во-первых, весь дипломатический корпус находится там. Мне это все равно. Этот сброд находится весь там. Мы все это стадо свиней оттуда выставим. Потом мы дадим извинения. Это все не важно.

X е в е л ( меняя тон, видимо подделываясь под настроение Гитлера ). Мы там найдем документы.

Г и т л е р. А, да, мы заберем документы, обязательно. Измена станет очевидной для всех. Жаль, что здесь нет Риббентропа. Сколько времени ему потребуется, чтобы составить проект директивы для Макензена? [Макензен был германским послом в Италии.]

X е в е л. Это можно будет сделать.

Г и т л е р. Хорошо.

X е в е л. Я это немедленно проверю.

Г и т л е р. Это будет журналистский очерк на двенадцати страницах? Я с вами всегда боюсь этого. Это можно сформулировать в двух-трех строках. Вот что, Йодль. Я тут думал еще кое о чем. Если наши люди на Востоке хотят атаковать завтра или через день – я не знаю, сосредоточились ли уже эти части, – я бы посоветовал разрешить им сделать это. Потому что тогда «Лейбштандарте» еще бы могла принять участие. Потому что им все равно приходится ждать составов. [СС «Лейбштандарте» имела приказ двигаться в Италию, но застряла в России из-за нехватки железнодорожных составов.]

К е й т е л ь. Железнодорожные составы.

Й о д л ь. В этом что-то есть. Будет лучше, если «Лейбштандарте» закрепит свою позицию перед отъездом.

Г и т л е р. Да, это будет хорошо. Потом одну эту дивизию, «Лейбштандарте», можно будет забрать. Они должны двигаться первыми, но могут оставить имущество. Им не надо брать с собой свои танки. Они могут оставить их там, а здесь взять замену. Возьмут здесь «пантеры» и будут прекрасно снаряжены. Это очевидно. К тому времени, как дивизия прибудет, здесь будут для нее танки.

X е в е л. Прошу извинить, что прерываю. Насчет принца Гессенского. Он там стоит все время. Сказать ему, что он не нужен?

Г и т л е р. Хорошо. Я пошлю за ним и немного поговорю с ним.

X е в е л. Он обращается ко всем и хочет знать все.

Г и т л е р. Я бы начал с того, что дал бы ему все прокламации, которые мы здесь собрали. В любом случае они уже опубликованы. Филипп вполне может прочитать их, они не опасные. Но смотрите, не дайте ему того, что не нужно».

Такова была обстановка в штаб-квартире Гитлера. Все время, которое он посвятил кампании на Востоке, не превышает сорока секунд (разговор с Кейтелем и Йодлем, приведенный выше). Но там, на Северном фронте, обстановка становилась такой же угрожающей, как и та, что царила в Италии.

Причиной этого была постоянная ошибка в оценке ситуации, характерная для командиров на местах и, в особенности, для Манштейна. Хотя они признали, что попытка выдавить выступ у Курска провалилась, они все еще были убеждены, что эти бои поглотили большую часть русских танков и что остаток лета можно будет использовать для осуществления ряда тактических «решений», которые выправят линию фронта и закрепят его до начала зимы. Немцы никак не могли уяснить тот факт, что теперь им как более слабой армии придется принимать инициативу русских и летом и зимой, вместо того чтобы, как было до этого правилом, чередовать свои наступательные и оборонительные действия в зависимости от времен года.